Жемчужина Лабуана (сборник)

– Да, очень красивые и крепкие, – сказал Тремал Найк, окинув их взглядом знатока. – Достанется от них тиграм Сундарбана.

– Мы воспользуемся ими уже завтра? – спросил Янес.

– Да, если хотите, – ответил бенгалец. – Все должно быть готово для охоты.

– Мы все поедем в паланкине?

– Да, мы вместе с Сурамой займем один, а малайцы другой. Дарма и Пунти побегут следом.

– Дарма! – воскликнули Янес и Сандокан. – Твоя тигрица здесь?!

Вместо ответа Тремал Найк издал длинный свист. Тотчас с веранды во двор с легкостью кошки прыгнула прекрасная тигрица и с радостью потерлась мордой о ноги хозяина.

Янес и Сандокан, хоть и знали, что тигрица ручная, невольно попятились; малайцы спрятались за слонов, схватившись за свои паранги. Следом за тигрицей из-под навеса выскочила и собака, черная и рослая, как гиена. Она с веселым лаем принялась прыгать вокруг хозяина.

– Вот мои друзья, которые станут и вашими друзьями, – сказал Тремал Найк, лаская обоих. – Янес, Сандокан, подойдите. А ты поздоровайся со своими родственниками из Момпрачема, – сказал он тигрице. – Ведь они тоже тигры.

Зверь внимательно посмотрел на них умными зелеными глазами и приблизился, приветливо помахивая длинным хвостом. Затем тигрица обошла два раза вокруг них, внимательно обнюхивая, и только после этого позволила себя погладить и приласкать, выказывая свое дружелюбие негромким рычанием.

– Она великолепна, – сказал Сандокан. – Никогда не видел такой красавицы.

– И очень послушна, – ответил Тремал Найк. – Она слушается меня, как Пунти.

– У тебя такие стражи, от которых туги будут держаться подальше.

– Туги уже с ними знакомы и испытали на себе их зубы и когти в подземельях Раймангала.

– А как они ладят между собой? – спросил Янес.

– Прекрасно, даже спят всегда вместе, – ответил Тремал Найк. – Ну, пора ужинать. Мои слуги уже накрыли на стол.

На следующий день Пунти разбудил всех своим оглушительным лаем. Напившись чаю, Сандокан и Янес вышли во двор с карабинами в руках.

Тремал Найк был уже там с Сурамой, которая должна была сопровождать их, и в окружении малайцев. Оба гигантских слона, уже навьюченные, ждали сигнала, чтобы отправиться в путь.

– На охоту, – весело сказал Сандокан, взбираясь по веревочной лестнице на спину слона в паланкин. – Я рассчитываю сегодня на хорошую добычу.

– Есть серьезная дичь, – ответил, взбираясь вслед за ним, Тремал Найк. – Один человек из деревни покажет нам место, где прячется тигр-людоед.

– Тигр-людоед?

– Да. Этот зверь предпочитает человеческое мясо любому другому. Он уже сожрал двух женщин из деревни, а на днях напал на крестьянина, который, к счастью, отделался несколькими царапинами. Он-то и поведет нас.

– Значит, нам предстоит иметь дело с хитрым тигром, – сказал Янес.

– Который не даст легко поймать себя, – добавил Тремал Найк. – Людоедами обычно становятся старые тигры, у них уже не хватает проворства, чтобы охотиться за антилопами или дикими буйволами, вот они и нападают на женщин и детей. Этот пустит в ход всю свою хитрость, чтобы уйти от нас. Но Пунти знает свое дело.

– А как поведет себя Дарма?

– Будет смотреть со стороны. Я никогда не видел, чтобы она приняла участие в борьбе. Она не любит общаться с дикими тиграми, как будто не считает себя принадлежащей к этой породе. Вот и проводник, он пойдет впереди слонов.

У ворот стоял моланг, черный, как африканец, маленький и уродливый, в одной лишь набедренной повязке, дрожащий от лихорадки.

– Садись сзади нас, – крикнул ему Тремал Найк.

Индиец, ловкий, как обезьяна, взобрался по лестнице и устроился на спине слона.

Погонщики, которые уже сидели верхом на слонах, спрятав ноги в их огромные уши, взяли свои короткие пики с острым загнутым концом и громко крикнули. Оба колосса ответили оглушительным трубным звуком и пустились в путь. Пунти бежал впереди, а Дарма следовала чуть сзади – она не любила приближаться к этим животным.

Пересекли деревню, еще пустынную в этот час, и вскоре добрались до края джунглей, нырнув в бамбуки и гигантские травы, заполнявшие их. Слоны шли быстро и не колебались в направлении. Достаточно было легкого нажатия ноги погонщика или простого свиста, чтобы они повернули направо или налево. Но ступали они осторожно, разводя хоботом стволы бамбука и ощупывая под ногами мокрую землю, чтобы не провалиться в трясину, что вполне могло бы с ними случиться на этих илистых почвах.

Вокруг, насколько хватало глаз, простирались однообразные унылые джунгли, лишь кое-где оживленные небольшими группами кокосовых пальм или одним из тех огромных деревьев, которое само образует собой целую рощицу, часто состоящую из нескольких сотен стволов; называется оно фиговое дерево пагод, или баньян. Глубокое молчание царило в этом море растений и еще спящих птиц, которые тысячами живут и кормятся на болотах.

Солнце еще не взошло, но желтоватый туман, насыщенный тяжелыми испарениями, еще колыхался на этой огромной равнине, туман опасный, несущий в себе холеру и лихорадку, столь обычные для этих мест.

Жара постепенно усиливалась, чтобы не спадать уже до самого заката.

– Этот туман вгоняет в тоску, – сказал Янес, дымивший своей сигаретой. – Он должен действовать даже на тигров.

– Возможно, поэтому, – заметил Тремал Найк, – тигры, обитающие в Сундарбане, кровожаднее, чем другие.

– Они, должно быть, молангам никакого покоя не дают.

– Каждый год многие из этих несчастных заканчивают жизнь в зубах хозяина джунглей. Если по всей Индии от тигров погибают примерно четыре тысячи человек, то три четверти их приходится на жителей Сундарбана.

– Каждый год?

– Да, Янес.

– И моланги спокойно дают себя пожирать?

– А что им остается делать?

– Уничтожать их.

– Чтобы бороться с этими зверями, нужна смелость, а у молангов ее нет.

– Они боятся охотиться на них?

– Они предпочитают покидать свои деревни, когда людоед становится слишком прожорливым.

– Они не умеют устраивать западни?

– В тех местах, где обитают эти звери, они роют глубокие ямы с острым колом внутри, покрывают их тонким бамбуком, спрятанным под легким слоем земли и травы, но поймать тигра удается редко. Они хитры и к тому же настолько ловки, что, даже упав в яму, умудряются выскочить из нее. С большим успехом моланги пользуются другой ловушкой. Они выбирают молодое дерево, крепкое и гибкое, сгибают его наподобие арки и привязывают вершину к колу, вбитому в землю. Веревку соединяют с приманкой – обычно это козленок или поросенок, – положенной так, чтобы тигр не мог достать ее, не просунув сначала голову или лапу в скользящий узел.

– Который стягивается при распрямлении дерева.

– Да, и тигр оказывается повешенным на дереве.

– Я предпочитаю стрелять из карабина.

– Англичане тоже.

– Так они все-таки приезжают сюда на охоту?

– Время от времени устраивают набеги. И надо сказать, они прекрасные и храбрые охотники. Помню охоту, устроенную капитаном Леноксом, в которой я тоже участвовал, – охоту со многими слонами, целым войском загонщиков и сотней собак. Я тогда сам едва не оставил тут свою шкуру.

– В пасти тигра?

– Да, по вине моего оруженосца, который испугался и убежал с моим запасным ружьем в критический момент, когда я оказался лицом к лицу с тремя тиграми и только с одним зарядом.

– И как же тебе удалось выпутаться? – заинтересованно спросил Сандокан.

– Как я вам сказал, была устроена грандиозная охота, чтобы проучить тигров, которые уже много месяцев устраивали настоящую резню среди жителей Сундарбана. Из-за голода или по другим причинам они покинули болотистые и чумные острова Бенгальского залива и устраивали отчаянные набеги на деревни молангов, где осмеливались появляться даже средь бела дня. За какие-нибудь пятнадцать дней они сожрали более двадцати человек, парализовали движение на дороге в Сонапоре, убили двух лоцманов из Даймонд-Харбора, которых разорвали на куски вместе с женами. Они настолько осмелели, что появлялись даже в окрестностях Порт-Каннинга и Ранагала.