Изумруды Кортеса

— Выполнив предыдущее задание, вы, дон Антонио, уже оказали немалую услугу его величеству императору, — так напутствовал Кортес своего начальника гвардии. — Однако теперь вам предстоит достойно завершить начатое и поймать этого бунтовщика. Итак, немедленно отправляйтесь на поиски и не возвращайтесь, пока не захватите преступника.

Начальник личной гвардии Кортеса вторично прибыл в Сочимилько, город, расположенный к югу от озера, и, руководствуясь указаниями Гаспара, принялся искать убежище Сикотепека, надеясь изловить его и в кандалах доставить в Койоакан. Уже несколько дней шли поиски, но в горах, поросших густым сосновым бором, нелегко было набрести на след стоянки или лагеря преступников.

Сдается мне, жена Гаспара, как только испанцы покинули их дом, не преминула предупредить Сикотепека о том, что ему грозит опасность. Впрочем, это всего лишь мое предположение. Точно известно, что муж ее выжил после ранения и быстро пошел на поправку: спустя несколько дней после того, как врач извлек из его бедра пулю, он уже начал ходить. Поистине удивительны телесная крепость и могучее здоровье, какими отличаются уроженцы здешних мест! Впрочем, Гаспар приписывал свое выздоровление чудесному действию волшебной астролябии и вмешательству Богородицы, и у него были на то свои резоны.

По прошествии трех дней, двигаясь в направлении, указанном индеанкой, Киньонес наткнулся в окрестностях Сочимилько на скромное языческое капище, устроенное прямо у входа в пещеру. Это было святилище Уйчилобоса, о чем говорило его изображение, искусно выполненное из разноцветных семян, скрепленных жертвенной кровью, словно известью. Капитан приказал обыскать пещеру. Она была пуста — то есть людей в ней не было, но зато в изобилии имелись припасы и боевое снаряжение, среди которого обнаружились вещи Кастильо — их шпаги, ружье и кое-что из одежды. Кроме того, здесь были и мексиканские мечи — очень короткие, с деревянной рукоятью и каменным остро наточенным лезвием, украшенным магическим орнаментом. Туземцы ловко действуют таким мечом и умеют любой рукой управляться с ним равно искусно. Здесь были и луки, и особые копья — очень длинные, которые можно метать на гораздо большее расстояние и с гораздо большей точностью, чем простые пики.

Киньонес был весьма удивлен тем, сколь богатый арсенал хранился в этой пещере. Так и не повстречав индейцев, капитан велел сжечь все найденное, чтобы мятежники больше не смогли воспользоваться своим складом, и возвратился в Койоакан, дабы предупредить Кортеса о том, что, по всем приметам, против испанцев готовится восстание.

— Простите меня, генерал, за то, что я, вопреки вашему приказу, осмелился вернуться, так и не найдя Сикотепека, — повинился Киньонес, закончив рассказ о своей находке, — но, увидев такой внушительный склад оружия, я забеспокоился: мне пришло в голову, что, возможно, против нас затевается что-то серьезное и нам стоит как следует подготовиться. Поскольку больше никаких следов этого индейца я не обнаружил, то решил явиться сюда с докладом, прежде чем продолжать поиски.

— Вы поступили совершенно правильно, капитан, и проявили здравый смысл и смекалку, вместо того чтобы слепо подчиняться приказу, — одобрил его действия генерал.

Новости не на шутку встревожили Кортеса, и он решил на этот раз отрядить на поимку индейца Педро де Альварадо, который возглавлял отряд в полсотни пехотинцев, вооруженных шпагами и щитами, и с ними восемнадцать всадников.

Киньонес же отправился в Сочимилько и посетил лечебницу маэстре Хуана, где содержался Гаспар, чтобы поподробнее расспросить индейца об убежище беглого мятежника. Киньонес пригрозил выздоравливающему, что если он будет запираться, то волшебная астролябия, которая принесла ему спасение, на этот раз пошлет ему скорую и мучительную смерть. Как и в прошлый раз, Гаспар не сказал почти ничего, но вместо него все рассказала его жена.

— Я уверена, что Сикотепек скрывается в двух лигах от того святилища, которое вы видели. Там есть хорошо укрепленный поселок. Он расположен на неприступной скале, которую невозможно взять штурмом, — уверенно заявила индеанка.

— Для христиан нет ничего невозможного, — невозмутимо ответствовал Киньонес. — Особенно если речь идет о солдатах Кортеса и их воинской доблести.

Чтобы индейцы не попытались вновь предупредить Сикотепека (поскольку было подозрение, что они именно так и поступили в прошлый раз), капитан оставил в лечебнице двух стражников-испанцев, которым вменялось в обязанность строго следить за тем, чтобы Гаспар и его жена ни с кем не вступали в разговоры.

Получив эти сведения, Педро де Альварадо отправился на поиски бунтовщика и вскоре добрался до того самого поселка. Как и предупреждала индеанка, селение находилось на самом верху очень высокой скалы и добраться до него было и впрямь нелегко. Потому капитан решил встать лагерем у подходов к селению, расположившись так, чтобы никто не мог проскользнуть незамеченным, а сам тем временем занялся разведкой местности, размышляя, что лучше предпринять — отважиться на штурм или же терпеливо ждать, пока осажденные сдадутся, не в силах долее терпеть голод и жажду. От нескольких индеанок, которых испанцы повстречали в окрестностях, они узнали, что Сикотепек действительно находится в поселке.

Меж тем мешики с вершины скалы забрасывали испанцев камнями и стрелами, которые, впрочем, не причиняли особого вреда, поскольку христиане были начеку и старались держаться на безопасном расстоянии.

Похоже, что в селении был праздник, поскольку сверху беспрестанно доносились звуки барабанов и дудок. По прошествии трех дней, видя, что испанцы не решаются пойти на приступ, мешики принялись скидывать вниз маисовые лепешки. До испанцев доносились их издевательские выкрики:

— Давайте, христиане, угощайтесь, у нас еды хватит, хоть бы вы тут целую жизнь просидели!

Это взбесило Педро де Альварадо, и он отдал приказ о немедленном штурме, однако его лейтенанты попытались успокоить своего начальника. Капитану Альварадо кровь легко бросалась в голову, и тогда его было уже не остановить. Именно так произошло в Мехико, когда в отсутствие Кортеса он развязал резню, приказав перебить индейских воинов, танцевавших на празднестве своего бога Уйчилобоса. Именно это стало причиной нашего поспешного и трагического бегства из города. Из-за того случая Альварадо утратил расположение Кортеса, который с тех пор предпочитал Сандоваля; впрочем, и Альварадо по-прежнему случалось время от времени выполнять важные поручения генерала.

Сеньору Альварадо, светловолосому Тонатиу, едва минуло тридцать пять. Могучий и отважный, он был прекрасно сложен, а его честное, открытое лицо лучилось весельем. Это был лихой наездник, азартный игрок, любитель поспорить, хотя порой, имея обыкновение выражаться с прямотой римлянина, он мог больно задеть собеседника. Он всегда одевался щегольски, в отличие от большинства сподвижников Кортеса, обожал дорогие наряды и драгоценности, однако был человеком щедрым и всегда тратил больше, чем имел.

Капитан сдержал свой порыв немедленно броситься на приступ, хотя туземцы продолжали издеваться над испанцами и уверять, что попытки уморить осажденных голодом ни к чему не приведут. Было очевидно, что индейцы просто стараются спровоцировать христиан начать штурм, будучи уверены в том, что крепость неприступна и атакующих удастся перебить, пока они будут карабкаться наверх. Чтобы окончательно разозлить противника, мешики при помощи катапульты сбросили вниз отсеченную руку — на обрубке висел кусок рукава от камзола, а на одном из пальцев было надето кольцо. Солдат из отряда Альварадо опознал ее: это была рука Говоруна Кастильо.

Этого оскорбления Альварадо уже не мог вынести, и никакие уговоры лейтенантов не могли заставить его отказаться от намерения двинуться на приступ.

— Возьмите себя в руки, ваша милость, и не позволяйте гневу увлечь вас на гибельный путь, потому что именно этого и добиваются мешики своими дерзкими выходками. Они надеются, что мы станем карабкаться наверх под градом камней, которыми они начнут осыпать нас, — уговаривал его Киньонес, который умудрялся сохранять хладнокровие, несмотря на вызывающее поведение индейцев.