Затерянный остров

«Тсара…» — прошептал кто-то возле Паулы. Она вздрогнула и обернулась. Это была Нориа, в отличие от Паулы, полностью одетая, потому что круглые сутки носила одно и то же платье.

— Тсара, красиво, — повторила она, — эти девушки прекрасны, не так ли? Нам теперь целый год будет везти из-за того, что мы их увидели. — Нориа при этом недовольно посмотрела на Паулу, будто думала, что та это счастье не заслужила, но Паула была слишком заинтригована, чтобы это могло ей помешать.

— Что это значит? Куда они идут?

— Семьдесят незамужних девушек несут воду для новогоднего купального празднования. Большая честь для каждой девушки, которую выбрали для этой церемонии.

— Я не понимаю.

Нориа оценивающе улыбнулась.

— Незамужние девушки — девственницы, но это слово на Мадагаскаре неизвестно, потому что это состояние не имеет для нас никакого значения.

— Нет, нет. Я совсем не то имела в виду, — попыталась объяснить Паула. — Я не понимаю, почему эти девушки должны нести воду.

— Каждый год наш король или королева принимает ритуальную ванну. Фандроана, наш купальный праздник. И воду для него приносят семьдесят незамужних девушек из священного озера, расположенного на востоке от Амбохиманги. Раньше озеро было непосредственно под дворцом, но оно высохло. Они выходят затемно, потому что ванна должна быть наполнена еще до восхода, чтобы вода насытилась золотом солнца до того момента, когда королева будет принимать там ванну в обеденное время.

— А почему не взять воду просто в ближайшей реке?

Лицо Нориа исказила презрительная улыбка, и Пауле стало стыдно, она поняла, насколько заносчиво это, должно быть, прозвучало.

— Потому что в этом озере живут священные крокодилы. Согласно легенде, эти крокодилы являются потомками наших прародителей, королевы Рафоги и ее дочери Рангиты, которые в начале XVI века управляли маленьким королевством. От них впоследствии возникли мерина, народ, к которому принадлежу я. — В ее словах прозвучала большая гордость. — Озеро расположено всего в нескольких километрах от Амбохиманги. Мы верим, что обе королевы похоронены там в лодке и их прах покоится в озере.

Паула смотрела на девушек. Караван, мерцающий белым и золотистым, излучал какую-то вечную красоту, и это вызывало легкий зуд у нее в животе. Она спросила себя, какие чувства испытываешь, когда там идешь. Но она не была малагасийкой и уж точно больше не была девственницей.

— Ранавалуна II тоже искупается завтра в этой ванне?

— Разумеется, это ее обязанность как королевы народа мерина. И каждый ее подданный сможет потом взять немного той воды, выпить ее и загадать желание.

— А я думала, что королева — христианка.

Нориа кивнула и засмеялась.

— Христианам запрещено принимать ванну?

Паула растерянно посмотрела на Нориа. Нориа смеялась!

— Нет, конечно же, нет, — объяснила Паула, — но из соображений гигиены, а не в ходе ритуала.

— А как же крестины? — Нориа все еще выглядела так, будто это ее забавляло.

— Не спорю, но это другое.

— А святая вода?

Паула в этот момент тоже не смогла сдержать улыбку.

— Ну, в любом случае это не вода для купания Папы Римского.

— Но я уверена, — парировала Нориа, — что есть христиане, которые были бы не против получить такую воду.

— Да, возможно, это так, — признала Паула и была удивлена, что овладела собой в разговоре с Нориа. «Ты даже никогда не пыталась», — шептал ей внутренний голос, и в виде исключения Паула сочла, что он прав.

— Совершенно неважно, какую религию исповедует наша королева Ранавалуна II, но если она не будет почитать законы наших предков, это приведет к ужасным беспорядкам. И, в конце концов, кем мы были бы без наших предков?

Караван девушек исчез, их бормотание становилось все тише, и наконец стало слышно только журчание воды в реке.

Нориа и Паула вернулись в лагерь, где они столкнулись с Вильневом, который как раз застегивал штаны. Он поднял голову и удивленно посмотрел на них.

— Тсара мандри! — сказала Нориа. — Доброй ночи!

И снова легла на свой коврик у костра.

— Мамофиса мами! Сладких снов, — ответил Вильнев и обратился к Пауле: — Где вы были? Это может быть опасно.

— Я не понимаю почему. — Пауле не нравился его тон, который показался ей неподобающе покровительственным. — Здесь нет ни хищников, ни ядовитых змей, а горилл, — она постаралась посмотреть на него так, чтобы он понял, кто здесь обезьяна, — я не боюсь. Так что же со мной может случиться?

Вильнев уклончиво поднял руки.

— Хорошо. Вы правы, это меня не касается. Тогда хорошо вам повеселиться!

Что-то тихо бормоча себе под нос, он вернулся в палатку и оставил Паулу в возмущении. Ему всегда нужно сказать последнее слово. «Еще только завтра, — подумала она, — еще только завтрашний день, и больше я не увижу его».

О сне, разумеется, не могло быть и речи, но и дорогой керосин ей не хотелось расходовать. Она нашла ощупью свой сундук, открыла крышку, достала кожаную сумочку с маслами, которые, по ее мнению, должны были ее успокоить.

Хотя Паула начала тренировать обоняние только после своего памятного четырнадцатого дня рождения, но, к счастью, было еще не поздно. Возможно, чувствительный нос достался ей в наследство от бабушки. Отец поддерживал ее и доставал через свою контору ароматические масла, пока комната Паулы не заполнилась бутылочками с различными экстрактами. Никогда прежде она не задумывалась о том, как аромат из растения переходит в масло или мыло. Она начала заниматься экстракцией ароматов, очарованная новым миром, открывшимся перед ней. Прессование, мацерация, абсорбция и экстракция. Прессование — самый простой способ, который, однако, можно применять только в случае со свежей кожурой лимона, померанца, цитрусовых и подобных фруктов. Теперь Пауле было смешно, когда она вспоминала, каким легким занятием она себе это представляла. Но кожуру нельзя просто взять и раздавить прессом, необходимо использовать еще и губчатый метод. Для этого нужно поцарапать кожуру иглой, а затем натереть губкой, которую выжимают в глиняный сосуд. Спустя некоторое время наверху выделяется добытое таким образом масло. Этот метод она испробовала первым и была очень удивлена тем, как долго пришлось ждать, чтобы получить всего лишь несколько миллилитров ароматической эссенции.

Далее она постоянно уговаривала отца приобрести приборы для дистилляции, и он не мог долго сопротивляться, что привело к серьезной ссоре с матерью, которая затянулась на несколько месяцев.

Для дистилляции Пауле понадобились приборы для нагревания, конденсационный горшок с трубками и поддон. Цветы, кожуру, семена или листья необходимо было размять или раздавить и залить кипятком. Так эфирные масла соединялись с водой. В ходе последующего охлаждения на поверхности выделялось масло.

После последнего спора с матерью они с отцом договорились, что Пауле не следует больше заниматься парфюмами дома. Отец оборудовал для нее небольшую лабораторию в кладовой своей конторы, где она могла спокойно работать с ароматическими веществами. Там она обучилась мацерации, так как этот метод больше всего подходил для работы с нежными цветами, такими как розы, померанцевые цветы, фиалки или цветы акации. Для этого необходимо было разогреть очищенную консистентную смазку в медном котелке. Этот котелок стоял на водяной бане, в нем постоянно поддерживалась температура 40–50 градусов. Цветы складывались в проволочную корзину, которую потом подвешивали в разогретую консистентную смазку, и она, в свою очередь, жадно вытягивала из них аромат. Этот эксперимент Паула снова и снова проделывала с разными цветами, в зависимости от того, помаду какой интенсивности хотела получить. Из нее Паула уже могла изготовить изысканные экстракты, раскалывая помаду и поливая ее этиловым спиртом. Все это должно было простоять четыре-пять недель, затем масса процеживалась.

Ее отец даже купил ей стеклянные рамки, необходимые для абсорбции. Они были нужны Пауле для работы с наиболее чувствительными цветами, такими как жасмин, тубероза, нарцисс и резеда, в случае с которыми запрещено любое нагревание. В ходе работы лежащие на рамах длиной один метр, шириной шестьдесят сантиметров и высотой восемь сантиметров стеклянные листы обмазывались консистентной смазкой и посыпались цветами. Эти листы Паула укладывала друг на друга, а спустя время от двенадцати до двадцати четырех часов убирала цветы и закладывала на консистентную смазку свежие, пока та не приобретала желаемую степень аромата. Далее она поступала со смазкой так же, как и в случае с помадой, которую получала при мацерации. Каждую минуту, которую она могла провести вне дома, она проводила в этой кладовке. Она даже дошла до того, что врала своей матери только ради того, чтобы заниматься рецептами своей бабушки, так как они привнесли в жизнь Паулы совершенно новый мир: «Парфюм императрицы Евгении», «Букет Эстерхази», «Каприз моды» или рецепт «Украденные поцелуи».