Совы вылетают в сумерках

Сергей Наумов

Совы вылетают в сумерках

Закат погас. На небе выступили редкие колючие звезды. В межгорье стало тихо. Лишь изредка, потревоженная, далеко-далеко кричала сонная птица.

Двое ребят из приграничного закарпатского села поняли, что заблудились. Старший – Иванко – поставил лукошко с ягодами на землю, снял соломенный капелюх, приставил ладонь к уху. Он слушал лес, надеясь уловить скрип телеги на дороге, с которой они свернули в чащу. Дорога была проселочная, но крестьяне ездили по ней часто.

Младший – Василек – сел на пень, пугливо втянув голову в плечи. Со всех сторон ребят обступили смутные шорохи, вздохи, всхлипы. Всего несколько минут назад все вокруг было знакомо и ясно. Теперь же каждая травинка жила загадочной, шуршащей жизнью.

– Нужно идти, Василь, – сказал Иванко, – дорога должна быть слева.

– Пойдем, – покорно согласился Василек и поднялся с пня.

Иванко шел быстро, изредка посвечивая под ноги фонариком. Внезапно он споткнулся, больно ударился грудью, озираясь, вскочил и зажег фонарик. Луч заскользил по земле и наткнулся на колышек, рядом с которым валялась сорванная его ногой фанерка. Василек поднял ее и на обороте увидел: «Заминировано».

Иванко направил луч вперед. Перед ним в полумраке вырисовывался силуэт землянки.

– Волчье логово, – прошептал Иванко.

– Землянка, – обрадовался Василек, – здесь и заночевать можно. Только... – он покосился на фанерку, – вдруг мина здесь, шагнешь, а она бабахнет.

– Здесь атаман Гонта прятался, – сказал Иванко, – отец рассказывал, как его банда целые сутки отстреливалась. Тогда и поставили мины, чтобы ни один не ушел.

– Когда это было... – протянул Василек, – два года уже прошло.

– А Гонта все-таки ушел. И с ним еще один эсбист.

– Как же он?

– Отец говорил – ход у него из землянки был подземный. Ладно, ты стой пока, я разведаю.

Иванко на цыпочках приблизился к землянке и увидел, что дверь распахнута.

– Иди сюда, – позвал он друга.

Чтобы влезть внутрь, пришлось стать на четвереньки – так низка была дверь.

Внутри не было ничего примечательного. Землянка оказалась крытой дерном, без окон. Стены обросли белой губкой, в углу темнело в полу углубление, заваленное листьями. Возле старой бочки лежало несколько ржавых железных лопат.

Неподвижная сырость стояла в помещении.

– Наган бы найти, – мечтательно произнес Василек, – давай покопаем, может, бандиты чего зарыли здесь.

– Не до того им было, – сказал Иванко, – да и пограничники давно все простукали.

– А может, что осталось... Я покопаю. – Василек взял лопату, ткнул несколько раз в земляной пол.

– Посвети...

Иванко подвесил фонарик на торчащий из стены крюк, выбрался из землянки и присел на поваленную взрывом ель. Он любил слушать лес. Вот, словно маленький ребенок, надрывно запищал сыч, глухим уханьем ему ответила выпь.

На ближней к землянке ели кто-то завозился, прошуршала опавшая хвоя и глухо стукнулась о землю шишка. Высоко над головой по верхушкам деревьев шел тихий гул.

Мальчик хотел было уже влезть в землянку и вдруг заметил, как недалеко маленькой яркой звездочкой вспыхнул огонек. Казалось, что он висит в воздухе прямо над черной колючей грядой леса. Похоже было, что кто-то забрался на макушку самой высокой ели и зажег там фонарь.

– Василек?!

– Чего тебе? – недовольно отозвался мальчуган.

– Иди сюда. Огонь в лесу, – взволнованно сказал Иванко.

– Какой огонь? – сразу выскочил из землянки Василек.

– А вот, смотри, – Иванко обернулся, чтобы показать, где вспыхнул огонек, и опустил руку: маленькая звездочка погасла.

– Не веришь? А если честное пионерское?

Василек недоверчиво посмотрел на друга и ничего не ответил.

– Ладно. Ты иди копай, а я еще посижу, проверю, может быть, мне показалось.

Мальчик не спускал глаз с черной линии леса. Прошло минуты две. И снова там крошечной кометкой сверкнул огонек и погас. Потом вспыхнул вновь и засиял ровным матовым светом.

Иванко встал с поваленной ели. Огонек притягивал к себе как магнит. Любопытство победило осторожность. «Посмотрю и вернусь, здесь близко», – решил он и пошел на огонек неизвестно откуда взявшегося лесного маяка.

Он думал о том, что утром, когда они с Васильком выберутся из леса, обо всем увиденном ночью нужно рассказать отцу.

Между тем Василек с трудом оттащил в сторону бочку и налег на лопату. К его удивлению, лопата легко ушла вниз. Земля под бочкой оказалась мягкой и рыхлой.

Прокопав в глубину примерно метр, Василек стал разгребать землю руками. Вскоре его пальцы наткнулись на угол небольшого ящика. Мальчик оторвал одну дощечку.

В ящике плотными штабелями лежали бруски, похожие на хозяйственное мыло. Василек отпрянул. Он знал, что таким бывает тол.

– Иванко! – позвал он и вылез наружу. Тоненький лучик фонарика выхватил из темноты поваленную ель.

– Иванко-о! – снова окликнул друга Василек и вдруг увидел зловеще мерцающий огонек. И тотчас поднявшийся легкий ветерок донес из глубины леса тяжелые шаги и глухой собачий рык.

Василек бежал. Длинные сухие ветки хватали его за рубашку, целились в глаза. Василек бежал, потому что в движении лес был не так страшен. Давно исчезла из-под ног спасительная тропинка. Оглушенному бешеными толчками сердца, ему казалось, что стволы деревьев с далекими черными кронами уплывают куда-то к звездам, переворачиваясь в воздухе. Птицы с легким шумом снимались с насиженных мест, шарахались в темноту.

Шатаясь от усталости, Василек выбежал на узкую, ранее неизвестную ему просеку и замер. Ему показалось, что в самом конце просеки опять мелькнул огонек.

«Что это? Волк? Избушка?»

Василек впился глазами в темноту. Там опять золотистой искоркой сверкнул огонек. Он притягивал к себе и в то же время настораживал.

Когда Василек увидел маленький, аккуратный домик, запрятанный в буковой рощице, он вспомнил рассказы взрослых о нелюдимом леснике, живущем бобылем в самой чащобе.

В ставню сквозь щель бил желтоватый свет. «Постучу», – решил Василек, но что-то удерживало его.

Мальчик провел рукой по гладкой поверхности двери и закрыл глаза. Столько испытаний выпало сегодня на долю его маленького неопытного сердца, столько страхов пришлось ему пережить, что сейчас у теплой, накаленной за день солнцем двери он уткнулся лицом в рукав и заплакал по-детски взахлеб. Василек негромко постучал.

– Кто там? – послышался из-за двери хрипловатый грубый голос.

– Это я, Василек, – растерявшись, ответил мальчик и торопливо, словно боясь, что ему не откроют, заговорил: – Заблудился я, дяденька, пионер я.

Дверь открылась, и Василька с ног до головы облил яркий свет десятилинейной лампы. Василек зажмурился.

– Эге, да ты – малыш. Ну, проходи в хату, гостем будешь, – прогудел над самой головой бас.

Василек смело шагнул за порог и облегченно вздохнул, таким знакомым уютом и теплом повеяло на него от крохотной, скромно обставленной комнатки лесничего.

– Смотрите, люди добрые, бесстрашный какой человек, – опять загудел лесничий и подтолкнул Василька к столу: – Садись-ка да рассказывай, что ты в лесу ночью делал. Страшно небось?

– Страшно, дядя...

– Степан Лукич, – подсказал лесничий.

– Дядя Степан Лукич, – повторил Василек.

– А коль страшно, зачем бродишь?

– Мы с Иванкой... только он, когда огонь появился, пропал. Пошел, наверное, посмотреть и заблудился.

– Постой, так вас, значит, двое? Куда же дружок-то девался? Ты толком расскажи, не торопись.

– Я толком. Когда Иванко споткнулся, смотрим: на земле фанерка, а на ней написано: «Заминировано». Потом Иванко огонь увидел, я думал сначала – ему причудилось, а когда тол откопал, вылез... а огонь и вправду светит. Потом собака зарычала... и шаги.

Лесничий привстал на месте и схватил мальчика за плечо.