Тень звука

Зарев

заваленных базаров, грузовиков,

зарев разрумяненных от плиты хозяек,

зарев,

когда чащи тяжелы и пузаты,

а воздух над полем вздрагивает, как ноздри,

в предвкушении перемен,

когда звери воют в сладкой тревоге,

зарев,

когда видно от Москвы до Хабаровска

и от костров картофельной ботвы до костров Батыя,

зарев,

когда в левом верхнем углу жемчужно-витиеватой березы

замерла белка,

алая, как заглавная буквица

Ипатьевской летописи,

ах, Зарев,

дай мне откусить твоего запева!

Заревает история.

Зарев тура, по сердцу хвати.

И в слезах, обернувшись, над трупом Сахары,

львы ревут,

как шесты микрофонов,

воздев вертикально

с помпушкой хвосты –

Зарев!

Зарев сброшенных груш,

кабинетов министров,

перезрелых на зависть,

зарев голой страны,

как деревья без листьев,

зарев.

«Ну да. Зарев слушает. Я – товарищ, Зарев, Петр Захарьевич.

Да,

в ночь на первое августа. Еду со смены, дальний свет

переключил. И все – будто кто меня окликает.

«Зарев, Зарев!» – кричат, как эхо, разными

колокольчиками, или бубенчики звенят:

«За-а-рев, За-а-рев...»

Черный был телефон – белый стал телефон.

Замы вырастут в завов.

И кочующей кеты на юг,

под углом

ультразвуковый зарев,

Дружный зарев семьи,

отхватившей по займу

«Москвич»,

«Волгу» б зараз!

Ярославна в «высотке» все себя не сумеет постичь –

Зарев.

Зарев счастья встречаний,

праздник новых одежд,

женский зарев прощальный

с детством первых раздежд.

Мы лесам соплеменны,

в нас поют перемены.

Что-то в нас назревает.

Человек заревает.

Паутинки летят. Так линяет пространство.

Тянет за реку.

Чтобы голос обресть – надо крупно расстаться,

зарев,

зарев – значит «прощай!», зарев – значит

«да здравствует

завтра!»

Как горящая пакля, на сучках клочья волчьи и песьи.

Звери платят ясак за провидческий рык.

Шкурой платят за песню.

Развяжи мне язык.

Я одет поверх куртки

квартиру с коридорами-рукавами,

где из почтового ящика,

как платок из кармана,

газета торчит,

сверху дом,

как боярская шуба

каменными мехами, –

развяжи мне язык.

Ах, мое ремесло – самобытное? нет, самопытное!

Оббиваясь о стены, во сне, наяву,

ты пытай меня, время, пока тебе слово не выдам.

Дай мне дыбу любую. Пока не взреву.

Зарев новых словес. Зарев зрелых предчувствий,

революций и рас.

Зарев первой печурки,

красным бликом смеясь...

Запах снега

Пречистый,

изменяющий вас.

Человечьи кричит на шоссе

белка, крашенная, как в Вятке, –

алюминиевая уже,

только алые морда и лапки.

^* Зарев – по-древнеславянски АВГУСТ.

Снежное сожаление

Роща

Не трожь человека, деревце,

костра в нем не разводи.

И так в нем такое делается –

боже, не приведи!

Не бей человека, птица.

Еще не открыт отстрел.

Круги твои –

ниже,

тише.

Неведомое – острей.

Неопытен друг двуногий.

Вы, белка и колонок,

снимите силки с дороги,

чтоб душу не наколол.

Не браконьерствуй, прошлое.

Он в этом не виноват.

Не надо, вольная рощица,