Избранные стихотворения

Смотреть бы на тебя, соперник нежный мой,

Обуреваемый извне сердечной тьмой,

Смотреть бы, как на лбу родится сокровенный

Огонь, как тусклый рот, очерченный изменой,

Роняет мысленный цветок, и жгут зрачки

Свершеньями! Таких сокровищ тайники

Открыл я здесь, что нимф лукавые побеги

От Пана или плоть нагая у ручья

Не привлекли меня и сотой долей неги,

Почерпнутой в тебе, непознанное Я!..

II

            О зыблемая гладь студеного потока,

Ты ласкова к стадам и к людям не жестока:

Собою соблазнен, я смерть ищу в тебе,

Как в сновидении, Сестра самой Судьбе!

Но миг — и памятью становятся предвестья!

Порыв, не знающий ни чести, ни бесчестья,

Крадет небесный лик у отраженных снов.

Твой взор, подобно им, неуловимо нов!

Ты не хранишь картин, увиденных однажды:

Как стаю облаков ты провожаешь каждый

Летящий мимо год — но сколько знала ты

Бутонов розовых, и звезд, и наготы!

            Взрастила опыт здесь наяда ключевая,

При встрече с веткою и тенью оживая,

Рисуя светлый день на зеркале пустом,

И невозможно ей забыть о прожитом...

            Невозмутимая и мыслящая заводь,

Ты в кольцах меркнущих повелеваешь плавать

Легендам лиственным по золоту воды...

То птица упадет, то спелые плоды

Кочуют медленно навстречу донным бликам.

Увы, любовь с твоим несовместима ликом,

Здесь гибель ждет ее...

                                               Опять с ветвей, дрожа,

Слетает хлесткая добыча грабежа,

Багряный смерч листву свободой осчастливил:

Вздыхатель белую возлюбленную вывел,

В объятья заключив и душу, и шелка.

Ты знаешь, с нежностью какой скользит рука

По локонам густым бесценного затылка,

И крепнет, чуткая, и замирает пылко,

И говорит с плечом, и подчиняет плоть.

            Отныне стиснутых зениц не исколоть

Эфиру вечному, — они темны от крови

Слепой, изнаночной, — под веками багровей

Вздымающихся тел прерывистый прибой,

Земля покорна им, но, слитые борьбой,

Искусанные рты взаимно лгут и стонут,

На ложе из песка в упругой схватке тонут

Удары грубого чудовища любви,

Ненасытимое, взывает: "Умертви..."

И кажется, одним дыханием дышат двое.

            О Нимфа, лучше нас ты знаешь роковое

Значенье сладостных, но конченных минут:

Едва сердца союз блаженный разомкнут,

Как отражается в твоих глубинах злоба.

Былых любовников, и начинают оба

Лелеять урожай обмана и вражды —

С такою нежностью зачатые плоды!

            О мудрая волна, сестра изменниц верных,

Не зная, что любви не стало в лицемерных

Сердцах, — придут они послушать камыши

И с ними повздыхать в беспомощной тиши,

Безумцы, памятью обманчивой влекомы.

            На этих берегах, где блеск неизрекомый

Полмира ослепил и ранил красотой,

Возвышенных потерь чернеет гроб пустой...

Здесь в сумраке лесном как хорошо им было!

Он этот кипарис любил, она любила!

И усыпляюще вдали шумел прилив,

А нынче, горечью пустыню населив,

Пугает запах роз, и лишь немногим слаще

Листвы сгоревшей дым в нерасторжимой чаще...

            Вдыхая этот дым, не сознают они,

Что топчут ломкие потерянные дни:

Как бред, запутаны шаги таких прогулок,

И лес, как голова кружащаяся, гулок...

Убить или ласкать? — не ведает рука,

И сердце силится не лопнуть — так тонка

Надежды кожица при каждом повороте

Тропы, петляющей в захороненном гроте,

Где обитают те, кто проклял небосклон.

Их одиночества потусторонний сон

Присутствий лживую нагромождает груду,

А слуху голоса мерещатся повсюду,

И ни подобья им, ни отголоска нет, —

С давно исчезнувшим как совладает свет?

Но стоит золото им обвести глазами,

Сухими от тоски, как тотчас же слезами

Замкнется тьма, чей блеск дороже блеска дня,

И тело скрытное, следы любви храня,

В душе, как в кладовой тоски своей бескрайней,

От поцелуйного огня пылает втайне...

И только я, Нарцисс, любим собой одним,

                        Не соблазнят меня другие,

Я к плоти собственной привязан, а не к ним,

                        В себе желанья дорогие

Таю, единственным богатством наделен:

Прекрасный в самого себя всегда влюблен...

            Где баснословней вы отыщите кумира

В оправе птицами разбуженного мира,

В самоснедающем венке лесных ветвей

Где видели вы клад божественней, живей,

Чем это зеркало воды темно-зеленой,

Чья цель единая — являть мой лик влюбленный?

Нас неразлучными вечерний создал свет!

Молчи! и я смолчу, но улыбнусь в ответ.

            Приветствую тебя, созданье воли пленной

И чаши водяной, отъявшей полвселенной!

Увидеть жажду я, как в бездне голубой

Влеченье празднует победу над собой!

Ты родственен моим желаньям сокровенным,

Венец непрочности! Но неприкосновенным

Из света соткан ты, обратный лик любви!

Не спорь и дружества любовью не зови!

            Навек разлучены Наядой наши чары.

Что, кроме тщетного волненья томной пары,

Ты можешь дать взамен? Мой выбор так ли плох? —

Себя поймать в силки, себя застать врасплох,

Тревоги врачевать взаимными руками,

Непознанные сны провидеть тайниками

Неговорящих душ и выплеснуть на плёс

Одну и ту же боль одних и тех же слёз

Из сердца, чей ледник растопится от страсти...

            Молчишь! Своим чертам я приказал: "Украсьте

Жестокое дитя!" Но ты недостижим:

Наяда радостям завидует чужим...

III

...Владычество свое осознает ли тело?

Ужели чистота над ним не тяготела?

Взгляни из глубины, наставник ложный мой:

Подводный небосклон надводной сдавлен тьмой...

            Порывов траурных прохладные прикрасы,

Доверчивой души веселые гримасы,

Вы страх внушаете нагим моим губам.

Вернуться трепещу к несвойственным мольбам.

Студеной розою цветет на темной шири

Предночье...

                                   Я люблю!..Люблю!.. Но разве в мире

Иная есть любовь, чем к самому себе?

Прельстительная плоть, сообщница в борьбе

Со смертью...............

                                   Так давай вдвоем упросим Небо

Смягчиться нашею любовью и тоской

И солнце удержать над пропастью морской!..

Зиждители химер неложных и счастливых,

Велите скипетру в сапфирных переливах,

Подобно молнийным прозрениям ума,

Такой навеять сон, чтоб отступила тьма,

Чтоб дрожь преодолел, доверчив и неробок,

На ложе лиственном, с самим собой бок о бок,

Мой вожделенный брат, покинув пруд ночной,

И глаз не отводил, и оставался мной,

И гладкой кожею искал лучистой встречи...

О, наконец обнять твои нагие плечи

И грудь неженскую, прекрасную, как храм

Из камня цельного, — в такой часовне сам

Молюсь я, гроздьями хмельными нечаруем.

Я жив одним твоим несытым поцелуем!..

            Не подпускает гладь к живому алтарю,

Но жадный этот рот я умиротворю!

Дрожаньем дерзостным, о поцелуй, порадуй,

Слияньем с хрупкою божественной преградой,

Разъявшей нашу плоть, и воду, и богов!..

            Прощай... И у твоих плывущих берегов

Вечерних сумраков смешаются кочевья,

Слепыми ветками потянутся деревья

В испуге, что других деревьев нет уже...

Так в собственном лесу, так в собственной душе