Цветы, цветы…
Для глаз услада,
Для сердца каждого – отрада,
То алые, как цвет зари,
То белые, как цвет невесты,
То сизые, как глухари,
То синие, как свод небесный.
В цветах – и моря глубина,
В цветах – и солнца желтизна.
Вы в зелени травы видны —
И разноцветны и нежны.
Коль не росли б цветы в аласах,
Не стало б красоты в аласах.
И вот мне чудится…
Звенит,
Гремит
Во мне земное пенье
Сонатой Лунной и Весенней,
На тонком стебельке стоит.
Во мне Лабановы звучат
И трели Лыткиной звенят,
И звуки, выстроившись в ряд,
Рождают песенный каскад —
И эпос Нохсорова тут,
И Ивановой кылысах, —
Певцы земли моей поют
Во мне на разных голосах.
Нежнее в мире нет цветка,
Чем колокольчик полевой,
В нем песня о любви звонка —
О первой, чистой и святой.
Тсс! Слушай!
Поют кукушкины уши,
Затягивают «Катюшу».
Листвы прошлогодней прелость,
А над ней – их чистая прелесть.
Смеются звонко утром рано
Солнечноликие сараны,
Да и ромашки-несмеяны
Смеются на краю поляны.
Невдалеке веселым клином
Цветет горошек журавлиный.
С ним очень весело и шумно —
Горохом сыплет песни-шутки.
Вот незабудки
Одиноко
Взойдут и скроются мгновенно,
О чем-то чистом и далеком
Грустят светло и сокровенно.
Глядят без опаски
Анютины глазки.
Цветы, цветы…
Для глаз услада,
Для сердца каждого – отрада…
На склоне северном аласа
Цветут и в вёдро, и в ненастье,
И ежедневно, ежечасно
Поют о жизни и о счастье.
Цветы, цветы…
Когда вглядеться,
Замрет от восхищенья сердце,
А если слушать краски их,
Услышишь столько вечных песен,
Увидишь столько светлых весен —
Великих, солнечных, земных.
Берез не задевая, не смяв воды озерной,
Промчался свежий ветер, был очень плавен взлет,
А самолет за тучами гудит своим мотором,
И стая диких уток ушла за горизонт.
Вот пароход, как лебедь, выходит на фарватер,
Уходит он на Север, а Север так далек.
А солнце – по-осеннему светло, холодновато
Все смотрит, смотрит, смотрит на золотой денек.
Уходят в школу дети, едва простясь с забавами,
И голоса их ломкие задиристо звучат…
В притихшем доме дедушки и ласковые бабушки
Ворчат, что не хватает им взрослеющих внучат.
А я смотрю и думаю: пусть едут в страны дальние,
Пускай летают, плавают – ведь нужно всем мечтать.
А у меня, осеннего, всего одно желание —
Твою ладонь натруженную в своей руке держать.
(р. 1916 г.)
Орлиный клекот, медь колоколов,
И горький плач, и радостные вести —
Все – в трепете неповторимых слов,
Все – в звуках сквозь века прошедшей песни.
Она летит, как птица, на простор,
Она в сердцах, как на горах, гнездится,
В ней и судьба моих родимых гор,
И земляков, давно ушедших, лица,
В ней буря отгремевшая гремит,
В ней стонут волны, до небес взлетая,
В ней, будто бы одетая в гранит,
Живет к родной земле любовь святая.
В ней травы просыпаются весной,
Грохочут в ней обвалы и потоки,
В ней вечно свищет соловей шальной
И с предками встречаются потомки.
Она – сынов народных светлый дух,
Она – победный клич на поле брани.
И вот я замер, обратившись в слух,
И вот вхожу в живую жизнь преданий.
Гремите же вовсю, колокола,
Летите же, орлы, по Дагестану!
Я песню про великие дела
До самой смерти слушать не устану.
Ее моя прабабка пела мне
Вполголоса над колыбелью белой,
Чтоб оживали подвиги во сне,
Чтоб рос джигит настойчивый и смелый.
Потом я в птичьих песнях услыхал,
Какое сердце в этой песне бьется,
Какой у стали праведной закал,
Как Родину отстаивали горцы.
Ашуги – дум народных соловьи —
Ее из уст в уста передавали,
И мы, настроив голоса свои,
Ашугам, как умели, подпевали.
Не спутаешь ни с чем ее напев,
Он справедлив и вечен, как природа,
Неукротим он, как народный гнев,
И светел он, как чаянья народа.
Орлиный клекот, медь колоколов,
И горький плач, и радостные вести —
Все – в трепете неповторимых слов,
Все – в звуках сквозь века прошедшей песни.
Она летит, как птица, на простор,
Она в сердцах, как на горах, гнездится…
И полководец, и солдат простой —
Хранит она страны моей границы!