Я историю излагаю... Книга стихотворений
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Я историю излагаю... Книга стихотворений, Слуцкий Борис Абрамович-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Я историю излагаю... Книга стихотворений
Автор: Слуцкий Борис Абрамович
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 251
Я историю излагаю... Книга стихотворений читать книгу онлайн
Я историю излагаю... Книга стихотворений - читать бесплатно онлайн , автор Слуцкий Борис Абрамович
Я историю излагаю… Книга стихотворений. / Сост. Ю. Л. Болдырев. — М.: Правда, 1990.— 480 с.
Настоящий том стихотворений известного советского поэта Бориса Слуцкого (1919–1986) несколько необычен по своему построению. Стихи в нем помещены не по хронологии написания, а по хронологии описываемого, так что прочитанные подряд они представят читателю поэтическую летопись жизни советского человека и советского народа за полвека — с 20-х и до 70-х годов нашего столетия. В книгу включено много новых, не публиковавшихся ранее стихотворений поэта.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
Беззлобная ругань
«Дура ты психическая!» Эта ругань
с детства не забылась.
Говорилось не от злости —
от любви и страсти.
И еще — от века меланхолии,
словно ископаемые кости,
возгласы: «Ах вы, малохольные!
Где вам уберечься от напасти!»
Нет, сентиментальности привиться
в сих микрорайонах невозможно.
Нечего изображать провидца!
В этом отношенья все же можно.
Вот он, потолок сентиментальности —
если вместо пошлости и сальности
слышится душевное и сердобольное,
ласковое, ироническое:
«Дура ты психическая!
Дура малохольная!»
«Отрывисто разговаривал…»
Отрывисто разговаривал,
все «Да!» и «Нет!» повторял
и словно бы — выговаривал,
и вроде — не одобрял.
Он прежде — как будто рассказывал.
А нынче — как будто приказывал,
как будто бы в телефон
давал указания он.
Повыгладился, поуспокоился
изрядно мятый пиджак,
повыкатился из-под пояса
литой наливной пузяк.
Коронки высокой пробы
на зубы гнилые надел,
а в дуплах — новые пломбы.
Хватало все-таки дел.
Он жил с единственным стулом,
худым маргарином пропах,
а нынче — его костюмам
тесно в его шкафах.
Вставал с единственным страхом,
что ляжет голодным спать,
а нынче — его рубахам
тесно его облекать.
Не знаю, какую задачу
он ставит себе теперь.
Желаю ему удачи.
Не веришь? Ну что ж — проверь.
«Человек подсчитал свои силы…»
Человек подсчитал свои силы,
перерыл мошну и суму.
От небесной, мучительной сини
стало ясно и просто ему.
Не удачу, а неудачу
демонстрирует верный итог.
Не восполнить ему недостачу:
захотел бы и все же не смог.
Он не только не может — не хочет
дело делать, слова лопотать.
Пусть отныне кто хочет хлопочет.
Он не станет теперь хлопотать.
От последней решительной ясности
начихать ему на опасности,
и какое-то — вроде тепла
наполняет сосуды и вены,
оттого что была и сплыла
жизнь.
Сплыла, как обыкновенно.
«Интеллигентные дамы плачут, но про себя…»
Интеллигентные дамы плачут, но про себя,
боясь обеспокоить свое родство и соседство,
а деревенские бабы плачут и про себя,
и про все человечество.
Оба способа плача по-своему хороши,
если ими омоется горькое и прожитое.
Я душе приоткрытой полузакрытой души
не предпочитаю.
Плачьте, дамы и женщины, или рыдайте
всерьез.
Капля моря в слезинке, оба они соленые.
Старое и погрязшее смойте потоками слез,
всё остудите каленое.
Концерт в глубинке
Пока столичные ценители
впивают мелос без конца,
поодаль слушают певца,
народных песен исполнителя,
здесь проживающие жители:
казах в железнодорожном кителе,
киргиз с усмешкой мудреца
поодаль слушают певца.
Им текст мелодии нужней,
а что касается мелодии,
она живет в своем народе и
народ легко бытует в ней.
Понятно им, что не понятно
для кратковременных гостей.
Что приезжающим понятно,
их пробирает до костей.
Убога местная эстрада
и кривобока без конца,
но публика и этой рада:
поодаль слушает певца.
А он, как беркут на ладони,
на коврике своем сидит,
пока стреноженные кони
жуют траву. Он вдаль глядит,
и струны он перебирает,
и утирает пот с лица.
А он поет. А он играет.
А те, чей дух в груди спирает,
поодаль слушают певца.
«Охапкою крестов, на спину взваленных…»
Охапкою крестов, на спину взваленных,
гордись, тщеславный человек,
покуда в снег один уходит валенок,
потом другой уходит в снег.
До публики ли, вдоль шоссе стоящей,
до гордости ли было бы, когда
в один соединила, настоящий,
все легкие кресты твои
беда.
Он шею давит,
спину тяготит.
Нельзя нести
и бросить не годится.
А тяжесть — тяжкая,
позорный — стыд,
и что тут озираться и гордиться!
«Начальник обидел, а я психанул…»
Начальник обидел, а я психанул:
он требовал, чтобы я козырнул
и стал бы по стойке смирно,
и все обошлось бы мирно.
Он требовал то, что положено, но
мне все, что положено, было давно
до лампочки, то есть обрыдло,
как тыквенное повидло.
Начальник вскипел, а я не смолчал,
ругаться начал начальник,
а я права свои качал,
как сумасшедший чайник.
Вот так и пошло, понесло, повело,
крутило и закрутило,
покуда сюда донесло, довело
меня, такого кретина.
Вот так и живу. Вспоминаю Москву:
стоит как живая, совсем наяву,
и даже обиды нету,
а хочется в «Форум», и в ЦУМ, и в ГУМ,
и в гул, и в шум,
и с той планеты, где живу, —
в Москву — родную планету.
Перейти на страницу:
