Английская лирика первой половины XVII века

Для смертных - ради развлеченья.

О, дрожь берет при виде их

Орудий пыточных твоих,

Среди которых всех жесточе

Уста румяны, темны очи.

А слева, на другой стене,

Ты видишься Авророй мне

Прелестной, полуобнаженной,

С улыбкой розовой и сонной.

Купаются в росе цветы,

Несется щебет с высоты,

И голуби в рассветной лени

Воркуют у твоих коленей.

А там ты ведьмой над огнем

В вертепе мрачном и глухом

Возлюбленного труп терзаешь

И по кишкам его гадаешь:

Доколе красоте твоей

Морочить и казнить людей?

И сведав то (помыслить страшно!),

Бросаешь воронью их брашно.

А здесь, на этой стороне,

Ты в перламутровом челне

Венерою пенорожденной

Плывешь по зыби полуденной;

И алкионы над водой

Взлетают мирною чредой;

Чуть веет ветерок, лаская,

И амброй дышит даль морская.

И тысячи других картин,

Которых зритель - я один,

Мучительнейших и блаженных,

Вокруг меня висят на стенах;

Тобою в окруженье взят,

Я стал, как многолюдный град;

И в королевской галерее

Собранья не найти полнее.

Но среди всех картин одну

Я отличить не премину

Такой я зрел тебя впервые:

Цветы насыпав полевые

В подол, пастушкой у реки

Сидишь и вьешь себе венки

С невинной нежностью во взорах,

Фиалок разбирая ворох.

Перевод Г. М. Кружкова

ГОРАЦИАНСКАЯ ОДА НА ВОЗВРАЩЕНИЕ КРОМВЕЛЯ ИЗ ИРЛАНДИИ

Расстанься, юность наших дней,

С домашней музою своей

Теперь не время юным

Внимать унылым струнам!

Забудь стихи, начисти свой

Доспех и панцирь боевой,

Чтобы они без цели

На стенах не ржавели!

Так Кромвель шел к своей звезде

Не в мирном книжника труде,

Но выбрав путь кровавый

Войны и бранной славы.

Как молния, что в клочья рвет

Ее взрастивший небосвод,

Коль в вышине небесной

Ее трезубцу тесно,

Он разметал в пылу вражды

Своих сторонников ряды

(Соперник в общем стане

Что враг на поле брани).

Он, за дворцом круша дворец,

Летел, как вихрь, и наконец

Был миг триумфа явлен

И Цезарь обезглавлен.

Безумство - порицать иль клясть

Небес разгневанную власть,

И мы - к чему лукавить

Должны теперь прославить

Того, кто из тиши садов,

Где жил он, замкнут и суров

(Где высшая свобода

Утехи садовода),

Восстал и доблестной рукой

Поверг порядок вековой,

В горниле плавки страшной

Расплавив мир вчерашний.

Напрасно вопиет закон

К правам прадедовских времен:

Права сегодня в силе,

А завтра - их забыли.

Зияний жизнь не признает,

И место слабого займет

Могучий духом гений.

Но кто в огне сражений

Был духом Кромвелю под стать?

А Хэмптон смог нам доказать,

Что он искусен знатно

Не только в деле ратном.

Из тайных страхов и тревог

Так ловко сплел он свой силок.

Что в мрачном Кэрисбруке

Карл сам отдался в руки.

Но венценосный лицедей

Был тверд в час гибели своей.

Не зря вкруг эшафота

Рукоплескали роты.

На тех мостках он ничего

Не сделал, что могло б его

Унизить - лишь блистали

Глаза острее стали.

Он в гневе не пенял богам,

Что гибнет без вины, и сам,

Как на постель, без страха

Возлег главой на плаху.

И мир увидел наконец,

Что правит меч, а не венец.

Так зодчие толпою

Пред страшною главою

С холма бежали прочь, и Рим

Надменным разумом своим

Счел знамение это

Счастливою приметой.

И вот теперь посрамлены

Ирландцы лишь за год войны

(Удаче нет предела,

Коль мастер знает дело).

Ирландцам прежде, чем другим,

Пристало петь герою гимн

И подтвердить без лести,

Что добр он к ним и честен.

Пускай рука его сильна

Она республике верна,

И все его правленье

Пример повиновенья.

Палате общин преподнес

Страну он, как арендный взнос,

И славою своею

Он делится лишь с нею.

Свой меч и все, что им обрел,

Готов он обществу в подол

Сложить. Так ловчий сокол,

Над жертвой взмыв высоко,

Ее разит. Но, приручен,

Уже не алчет крови он,

А в ближний лес стремится,

Где ждет сокольник птицу.

И я теперь спросить хочу:

Что нынче нам не по плечу,

Когда сама победа

Летит за ним по следу?

И днесь его трепещет галл,

Как Цезаря он трепетал.

И Риму впору стало

Припомнить Ганнибала.

Предатель Пикт в ночи и днем

Напрасно молится о том,

Дрожа под пледом в страхе,

Чтоб с ним избегнуть драки.

Добро, когда в лесную сень

Шотландский скроется олень

И промахнется злая

Английских гончих стая.

Но ты, войны и славы сын,

Шагай вперед, как исполин,

И свой клинок надежный

Не прячь до срока в ножны.

Пусть блещет сталь его сквозь ночь

И злобных духов гонит прочь.

Коль власть мечом добыта.

То меч ей и защита.

Перевод М. И. Фрейдкина

ПЕСНЯ КОСАРЯ

Мой разум был вместить готов

Все краски луговых цветов,

Мои мечты еще светлей

Казались в зеркале полей.

Но Джулиана лишь пришла

Мой ум, как я - траву, на гибель обрекла.

От скорби таю столько дней,

Луга ж - все ярче, все пышней,

И все полянки до одной

Лежат в цветах передо мной,

А Джулиана лишь пришла

Мой ум, как я - траву, на гибель обрекла.

Поля, у вас коварный нрав:

Вы, дружбу верную предав,

Цветете, май встречая свой,

Я ж - гибну, попранный стопой!

Ведь Джулиана лишь пришла,

Мой ум, как я - траву, на гибель обрекла.

Смогу ль безжалостных простить?

Ну нет, теперь я буду мстить:

И сам я, и поля в цветах

Мы сгинем и падем во прах:

Все Джулиана! Лишь пришла

Мой ум, как я - траву, на гибель обрекла.

Пусть лягут надо мной цветы

Наперсники былой мечты,

Чтоб стать соцветьям луговым

Венком над камнем гробовым!

Ах, Джулиана! Лишь пришла

Мой ум, как я - траву, на гибель обрекла.

Перевод Д. В. Щедровицкого

КОСАРЬ - К СВЕТЛЯЧКАМ

Живые свечи, осветив

Для соловья ночную тьму,

Чтоб было сладостный мотив

Светлей разучивать ему,

Кометы, осветив поля

И предвещая - не всерьез

Не бой, не гибель короля,