Рассвет в окопах

ПИСЬМА С ФРОНТА

* * *

Конец октября / начало ноября 1915

12 Саффолкский полк

Батальон Бантам

Рекрутское депо

Бери-Сент-Эдмундс

Дорогой Марш!

Я только что поступил на службу в батальон Бантам, и я здесь среди ужасного, отвратительного сброда: фальстафские пугала ничто по сравнению с этими. Каждые трое из четверых были мусорщиками, четвертый — досрочно освобожденный. Но это ничего, хотя пока я жду своего комплекта снаряжения, я обхожусь даже без полотенца. Я вытираюсь своим карманным носовым платком. Я не знаю, буду ли переведен, как только получу свое «платье» — я подумал, что тебе, возможно, интересно услышать это. Я собирался послать тебе несколько стихотворений, что написал, которые лучше, чем мои обычные вещи, но я забыл их дома, где боюсь появляться, — я ушел, не сказав ни слова. Аберкромби не написал мне, я надеюсь — это не потому, что ему не понравились мои вещицы. Если не в этом причина, то я бы хотел послать ему свои новые произведения. Можешь рассказать мне что-нибудь о Гертлере?

Искренне твой Исаак Розенберг.

Эдвард Марш (1872–1953) — английский эрудит, переводчик, меценат и государственный служащий. Личный секретарь Уинстона Черчилля. С 1912 по 1922 год издал пять томов антологии «Георгианская поэзия». Марш объединял вокруг себя многих талантливых поэтов и художников, среди которых были Зигфрид Сассун, Руперт Брук, Марк Гертлер, Давид Бомберг. В этот круг входил и Исаак Розенберг.

Ласкелз Аберкромби (1881–1938) — английский поэт, литературный критик и теоретик идеи великой поэзии. Профессор английского языка. Автор стихотворного сборника «Эмблемы любви» (1912) и драмы «Конец мира» (1914), которая оказала влияние на творчество Исаака Розенберга. Входил в творческое окружение искусствоведа и мецената Эдварда Марша.

Марк Гертлер (1891–1939) — английский художник из семьи австро-венгерских еврейских эмигрантов. Розенберг познакомился с ним в Школе изящных искусств Слейда, где тот занимался с 1908 по 1912 год. По окончании школы Гертлер стал работать под покровительством влиятельного критика и искусствоведа Эдварда Марша. С началом первой мировой войны Гертлер отказался от призыва в армию, и ему грозило тюремное заключение.

Бери-Сент-Эдмундс— город в графстве Саффолк, Восточная Англия.

* * *

Начало ноября 1915

Рядовой И. Розенберг

Батальон Бантам

12 Саффолкский полк

Рекрутское депо

Бери-Сент-Эдмундс

Дорогой м-р Шифф!

Я отчаялся найти работу, на которую рассчитывал, поэтому записался в этот батальон Бантам (так как я слишком мал ростом для любого другого батальона), что представляется самой преступной затеей в мире. Мне приходится есть из миски вместе с каким-то ужасно пахнущим мусорщиком, который плюет и чихает в нее, и т. д. Это самое отвратительное, по крайней мере, до сих пор — я не возражаю против жесткого сна, тяжелых переходов и т. д., но это невыносимо. Кроме того, мое еврейское происхождение служит плохую службу среди этих жалких людей. Я ожидаю, в общем, плохое время. Я посылаю несколько старых произведений в «New English», и если они возьмут, Вы сможете их там увидеть. Меня могут разместить здесь на некоторое время, а могут перевести куда-то еще. Если Вы напишете, я буду рад.

Искренне Ваш И. Розенберг.

Сидней Шифф (1868–1944) — английский писатель и переводчик. Творческий псевдоним — Стивен Хадсон. Был покровителем искусств, имел широкие связи в художественных и литературных кругах. Среди его друзей — Джеймс Джойс, Марсель Пруст, Игорь Стравинский, Сергей Дягилев и другие. Розенберг познакомился с ним в 1915 году. Шифф помогал поэту деньгами, пересылал на фронт материалы для рисования, газеты и книги.

* * *

27 ноября 1915

12 Саффолкский, Бантам

Военный госпиталь

Депо

Бери-Сент-Эдмундс

Субботний вечер (или ночь)

Мой дорогой Марш!

Я только сейчас получил твое письмо. Его придержали или оно затерялось — в любом случае оно попало ко мне только сегодня. Прежде всего, чтобы не пугать тебя этим заголовком, я должен рассказать, что во время бега перед полковником я слишком резко стартовал и, споткнувшись, рухнул довольно тяжело на мокрый гравий. И очутился в госпитале с порезанными обеими руками. Я здесь с прошлой субботы и ожидаю, что выпишут меня ориентировочно в начале недели. Образ жизни в госпитале неописуем, и я очень беспокоюсь, что придется выйти отсюда и заниматься каким-то тяжелым видом работы. М-р Шифф прислал мне немного акварельных красок, и я развлекаю себя тем, что рисую других больных. Конечно, я должен отдавать им то, что делаю, но я могу здесь увидеть уйму материала для картин. Пейзаж тоже выглядит сносным, хотя я и не видел ничего, кроме казарм, так как этот инцидент произошел практически на старте.

Я надеюсь, тебя не сильно допекли из-за моей выдумки, но я и представить не мог, что тебя побеспокоят из дома, чтобы выяснить. Мне удалось убедить мать, что я только на домашней службе, хотя, конечно, записался на общую службу. Я ушел, ничего не сказав, потому что боялся, что это убьет мою мать, или я дам слабину и не уйду. Похоже, она все-таки пережила это, и как только я смогу получить отпуск, я навещу ее, и надеюсь, что все будет хорошо.

Здесь очень тяжело писать, так что ты не должен ждать интересных писем, хотя, на мой взгляд, есть некое тягостное ощущение неподходящих условий, непосредственных и неличных, которые мешают и вносят беспорядок в то, что при других обстоятельствах имело бы логичность и, возможно, вес. Я оставил все свои стихотворения, включая короткую трагедию, у друга, и я напишу ему о них, чтобы выслать их или напрямую Аберкромби, или сначала тебе. Я верю в себя больше как в поэта, чем художника. Я думаю, что добиваюсь большей глубины в своем сочинительстве. Я взял с собой только Донна, и я не слишком сопереживаю поэзии в этом презренном месте. Здесь нет ни книг, ни бумаги, нам не разрешено выходить за ворота, мы мало едим, и нам не разрешают что-либо покупать, если у нас есть деньги — мы чрезвычайно несчастные (я имею в виду госпиталь). Если бы ты мог послать мне какой-нибудь роман или шоколадные конфеты, ты бы меня очень осчастливил. Я думаю, что пробуду здесь до вечера вторника, так как завтра воскресенье, а если врач говорит, что в понедельник я смогу покинуть госпиталь, это означает вечер вторника. Ты получишь это в понедельник, и у меня останется целый день, чтобы съесть коробку шоколадных конфет; это только короткий зимний день.

Искренне твой Исаак Розенберг.

Джон Донн (1572–1631) — английский поэт, богослов, проповедник, настоятель собора Святого Павла в Лондоне. Автор лирических стихотворений в духе жизнерадостной философии Возрождения, а также религиозно-мистических поэм, положивших начало метафизической школе в английской литературе.

* * *

Начало декабря 1915

22648

Рота С батальона Бантам

12 Саффолкский полк

Бери-Сент-Эдмундс

Мой дорогой Марш!

Я допускаю, что мои злоключения действительно смехотворны, но в настоящий момент они меня раздражают. Наряды на уголь, работа на походной кухне с порванной рукой и десятимильный марш с дыркой около дюйма в окружности на твоей пятке, а также забияки, подначивающие тебя, — это не очень естественно. Я думаю, когда мои руки и ноги станут лучше, я наслажусь этим. Никто не думает о том, чтобы помочь мне — я имею в виду тех, кто мог бы. Пока я не стал законченным калекой. Офицер сказал, что было нелепо думать о ношении тех ботинок, и приказал мне тщательно вымочить кожу в масле, чтобы смягчить ее. Спасибо за банкноту, мы получаем достаточно мало, ты знаешь, и я отправляю половину этого своей матери…

Ты теперь, должно быть, самый занятой человек в Англии, и я уверен, едва ли найдешь время прочесть мои вещицы, кроме того тебе не понравится бесформенность пьесы «Моисей». Если хочешь, ты можешь послать их Аберкромби и прочитать их, когда у тебя будет больше времени. Я не думаю, что рассказал тебе о том, что он написал обо мне: «Довольно многие Ваши стихотворения поражают меня как экспериментальные и не совсем уверенные в себе. Но, с другой стороны, я всегда нахожу живой и оригинальный порыв; и что мне больше всего нравится в Ваших песнях — Ваша способность заставить тайную поэтическую силу в словах выйти, сверкая, наружу. Некоторые Ваши фразы поразительны; никто из тех, кто пытается писать стихи, не удержится от зависти к некоторым из них». Я просил его позировать для меня — поэт, рисующий поэта. Все это должно казаться тебе, как легкое пятно на окне, или как слушать звуки, но не слышать их, задумавшись в этот момент. Еще одно пятнышко, и я оставляю тебе чистое окно — я думаю, мы перемещаемся в Шорхэм через неделю. Искренне твой Исаак Розенберг.