Горловка. Девятьсот пятый (СИ)

Теряя жизненные силы,

Дейнега кровью истекал.

Сознание не уходило,

Но он почти и не страдал.

В нём только теплились обида,

Что так нелепо умирать,

И сожаление, что Лиду

Не сможет больше он обнять.

* * *

Дейнега, может быть, и выжил,

Когда б смогли перевязать

Его товарищи, бесстыже

Вон поспешившие бежать.

Волнение и страх заразны,

И стоило лишь одному

Поддаться панике ужасной

И с криком броситься во тьму,

Как тут же больше половины

Недавно бравой и лихой

Рабочей боевой дружины

Пустилось вслед слепой толпой.

Оставшиеся пусть не спешно,

Но тоже стали отступать.

И мы, коль сами не безгрешны,

Не можем в том их упрекать.

Дейнега умер от потери

И крови и благих идей,

В которые он свято верил,

Но растерял за пару дней.

P.S. Автор удосужился просмотреть перечень улиц г.Горловки на сайте Горловского городского советаи ожидаемо обнаружил, что в Горловке нет улиц имени Прохора Дейнеги или тем более – его невесты Лидии Добровой, хотя другие фигуранты этих событий увековечены на карте города. В том числе и те, кто не принял непосредственного участия в вооруженных столкновениях.

Можно было бы предположить, что Прохор – по своей партийной принадлежности эсер – не  удостоился этой чести в стране победившего большевизма. Большевики, как известно, после событий 1917 года побили горшки с эсерами навсегда. Но с другой стороны улица Прохора Дейнеги есть в Красноармейске, где была сформирована возглавляемая Прохором дружина. Следовательно, Дейнеговское эсерство не было таким уж препятствием.

Не увековечила Горловка их в советское время, кто вспомнит сейчас этих полузабытых героев, отдавших жизни более ста лет назад за свои идеалы на территории этого неидеального города?

P.P.S. Скорее Прохор и Лидия стали прототипами лирических героев поэмы Павла Беспощадного «Дружины», а также героями этого труда и, наверное, героями произведений других горловских литераторов. Так что увековечение произошло. Пусть не на административной карте.

17 (30) декабря 1905 года. Поражение восставших.

Капитан Угринович после боя у станции Горловка

17 (30) декабря 1905 года. Поражение восставших.

Капитан Угринович после боя у станции Горловка

Порой нежданная удача

Событий изменяет ход,

И всё, чем был ты озадачен,

Решается легко и влёт.

Казалось, бой уже проигран,

Его плачевный результат

(Что будет позже трижды привран)

Не красит мужество солдат.

Но происходит вдруг такое,

О чём наш бравый капитан

И не мечтал во время боя,

Когда отхода строил план.

* * *

Остатки сводного отряда,

Что с безразличием брели

По степи, вьюгою объятой,

Всё растеряли, что могли.

Не ощущая направленья,

Шли, пробираясь наугад,

И в ветра жутком песнопенье

Не холод чувствуя, но ад.

Где Горловка, а где желанный

Домов енакиевских край –

Не разглядеть во мгле буранной,

И даже взор не утруждай.

Отчаянье и обречённость

Совсем ослабили отряд,

И крайней формы измождённость

Заполнила глаза солдат.

Но вдруг сквозь вой метели злобной

Глухое ржанье донеслось,

Раздались крики, топот дробный…

Всё разом живостью взялось.

Казачья сотня – вот так случай! –

Наткнулась к радости своей

Во мгле завьюженной, трескучей

На Угриновича людей.

Волынцев пост, где эта сотня

Изволила квартировать

И был тем местом, где сегодня

Отряд рассчитывал поспать.

В Енакиево, где Петровский

Металлургический завод

Был непокорностью бесовской

Известен всем не первый год,

Всегда присутствовали части

Различных воинских родов,

Чтоб укреплять основы власти

Оружьем силы, а не слов.

И вот, в счастливом совпаденье

(Рояль в заснеженных кустах?),

Казачее подразделенье

Нашло их в горловских степях.

Откуда только силы взялись

В солдатах? Пять минут назад

Они безвольно пробирались

Чрез снежный буревой заряд.

Сейчас же, обретя подмогу,

Они решились повернуть

На Горловку – повстанцам строго

Отмстить и всё перетряхнуть.

* * *

Войдя в посёлок, Угринович

Отряд направил к руднику,

Надеясь без излишней крови

Дружины разделить в пургу:

Отсечь повстанцев на Садовой

От овладевших рудником

И станционных, кто готов был

Всех прочих поддержать штыком.

Как изменилась обстановка!

Ведь сводный войсковой отряд

Был оттеснён довольно ловко

Лишь несколько часов назад.

Но, видно, лёгкая победа

Расслабила бунтовщиков:

Их преимущество без следа

Развеялось в пыли веков.

За час посёлок был зачищен,

Но оставался и бузил

Вокзал – последнее жилище

Остатков инсургентских сил.

А Угринович, к сожаленью,

С таким количеством бойцов

Все станционные строенья

Не мог взять в жёсткое кольцо.

Своих людей рассредоточив

Меж станцией и рудником,

Старался капитан рабочим

Не дать собраться нипочём.

Рассеянные в пыль дружины

Его солдатам не страшны.

Повстанцы лишь тогда сильны,

Когда сплочённы и едины.

* * *

С момента, как сражён был в спешке

Повстанческий парламентёр,

Бой дотлевал, как головешки

Курят, когда погас костёр.

Стрельба со стороны восставших

Увяла. Угринович встал

И, оглядев бойцов озябших,

Команду подниматься дал.

Хоть воинство и не спешило

Объятья снега покидать,

Всё ж капитана не гневило

Их нежелание вставать.

Почувствовав в солдатских взглядах

Усталый страх и пустоту,

С не свойственной ему бравадой

Он справил малую нужду.

Его лихая бесшабашность

Вернула жизненность в солдат:

Забыв про прежнюю опасность,

Поднялся на ноги отряд.

Кряхтя, пошатываясь валко,

Вставали сотнею голов

Бойцы, похожие на жалких,