Поэтам («Пусть слова поэзии крылаты…»)
Пусть слова поэзии крылаты,
Им нельзя остаться налегке,
Мы должны заковывать их в латы
И друг с другом спаявать в строке.
Чтоб порывом творческого ветра,
На крутом лирическом пути,
Не могло их выбросить из метра
И сухими листьями взмести.
Нам дана жестокая година,
Мы вдвойне обязаны уметь
Слить в стихотвореньи воедино
Душу с телом – золото и медь.
И тогда с самим собой в беседе
Мы по праву можем быть горды,
Ибо сплав из золота и меди
Не боится крови и воды.
<1926 г. 17 декабря. Пятница.
Москва>
«О, пролетарии всех стран…»
О, пролетарии всех стран!
Взгляните на осла вы,
Что напустив воды в «Буран»,
Всемирной жаждет славы.
Бороться можете лишь вы
С таким его соблазном,
А то не верит он – увы! —
Поэтам буржуазным.
Навек избавьте от химер
Его рассудок детский,
Внушив ему что не Гомер
Он даже и советский.
1927 г. 4 января. Понедельник.
Москва
«Длинней чем Марксов «Капитал»…»
Длинней чем Марксов «Капитал»
твоя поэма для народа;
Ты сочинял ее три года
И три часа подряд читал.
Пиит, сей труд тобой зачатый,
Для блага собственной души
Хоть тридцать лет еще пиши,
Но… не читай и не печатай!..
1927 г. 10 января. Понедельник.
Москва
«Сразу видно он – Морской…»
Сразу видно: он – Морской!
Что ни строчка, то водица,
Веет нудью и тоской
И ни к черту не годится.
1927 г. 10 января. Понедельник.
Москва
«Погнавшися за мировою славой…»
Погнавшися за мировою славой,
В одной литературной мастерской,
Нас щедро полил собственной «Полтавой»
Пиита по прозванию: Морской.
Хоть труд его огромен по размерам,
Но автор и с терпением таким
Ни Пушкиным не будет, ни Гомером,
А навсегда останется Морским.
1927 г. 10 января. Понедельник.
Москва
П. А. Радимову («Я для тебя, Радимов Павел…»)
Я для тебя, Радимов Павел,
Средь суматохи городской,
В «Прохладу» эти строки вставил
«Своею собственной рукой».
Скажу тебе: Гекзаметр древний
С твоими темами в ладу
И пахнет русскою деревней
Твой гимн крестьянскому труду.
И мне всегда приятна встреча
С тобой, в котором столько лет
Живут, друг другу не переча,
И живописец, и поэт.
<1927 г. 15 января. Суббота.
Москва>
«Ты пришла несвоевременно…»
Ты пришла несвоевременно
И обиделась к тому ж,
Но ведь в том, что ты беременна
Виноват не я, а муж!
1927 г. 21 января. Пятница.
Москва
«Было ясно мне, что Шурочка…»
Было ясно мне, что Шурочка —
Патентованная дурочка,
А сейчас скажу я хмуро:
Александра дочь Никифора —
Беспатентная кикимора
И не дурочка, а дура!
1927 г. 21 января. Пятница.
Москва
«К родной поэзии влеком…»
К родной поэзии влеком,
Поет восторженный нарком
Свой очередный панегирик:
– «Иосиф Уткин, вот сатирик,
С войной гражданскою знаком,
Владеет русским языком
И вообще изящный лирик!..»
Читатель, ты ему не верь:
Москва не Тула и не Тверь,
Здесь знают внемлющие чутко
Хотя бы голосу рассудка,
Что средь лирических тетерь
Сей Уткин – как его не мерь —
Лишь поэтическая утка!
<1927 г. 27 января. Четверг.
Москва>
Сон и явь («Писатель Свирский видел сон…»)
Писатель Свирский видел сон,
Что он не он, а Петерсон, —
О незабвенное виденье! —
Что уж не Герценовский Дом,
Сей литераторский содом,
А тихий Кремль его владенье.
Но, пробудясь, почтенный муж
Сообразил, что это – чушь
И стал от гнева фиолетов,
И пальцем тыкая в меню,
Решил: «Сегодня ж прогоню
Из этих стен Союз Поэтов!..»
А так как сам он стар и слаб,
То подрядил на подвиг МАГШ,
Ведь МАГШ ему кой-чем обязан…
О где ты, правда, на земле,
За то, что Свирский не в Кремле
Союз Поэтов так наказан!
<1927 г. 28 января. Пятница.
Москва>
