Анна. Роман в стихах
Анна. Роман в стихах читать книгу онлайн
Поэт Максим Амелин сказал, что „роману в стихах“ на русском языке повезло один-единственный раз. Я никогда не доверял критикам, потому что знаю - сколько людей - столько и мнений. Прочтите и создайте свое мнение по этому вопросу.
Алекса?ндр Алекса?ндрович До?льский — поэт, гитарист, автор-исполнитель, заслуженный артист России. Член Союза драматургов. .Родился в 1938 году
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
приставаний и драк с поножовщиной,
алиментов, тоски, безотцовщины,
из забытого начисто отчества,
чеснока, пустоты, одиночества
и из вони медвежьей из пасти,
и натёртых металлом запястий.
17
Из чего только пьяные собраны?
Из болезненных нервов и органов,
из чувствительных слёз и из нежности,
эгоизма, рассола, небрежности,
из раскаяний, клятв, обещаний,
из раздумий бессонных ночами,
из рассказов о выпитых дозах,
из инфаркта, инсульта, цирроза.
Из чего только сделаны пьяницы?
Из просроченных насмерть квитанций,
перед выпивкой сладких волнений,
из прогулов, долгов, увольнений,
из похмельной тяжёлой прострации,
из горячки и галлюцинации,
винегрета, запоя финального,
хвастовства и исхода летального,
и из женских проклятий и детских,
и наследства -- портянок советских.
18
Его опять нашла Элеонора
и скрыла в маленькой квартирке на Марата,
чтоб недоступен был он для чужого взора.
И стал опять рабом он темноты крылатой.
Похмельные мученья передать
не сможет и продвинутая лира.
Палитра мук и радостей так широка у кира.
Такая мразь! Такая благодать!.. --
и полоумная возня дрожащими руками
в кастрюле, где старьё лекарств, примочек, валерьян,
и трезвость, что кладёт на сердце камень,
и лучезарный мир, когда ты в меру пьян,
и переходы гениальности в делирий,
и шёпот голосов в твоей сухой башке,
и белая горячка. Нет белее в мире.
И пусто в сердце, в голове, в горшке.
Таких мучений миллиарды человеко-дней
в родной моей России. В пьяненькой моей.
19
Вернулась Анна, вырвала его из чёрных рук,
в дурдом упрятала, чтобы спасти от мук.
20
Не думай о дурдоме свысока,
придут запои, сам поймёшь, наверное,
что пропасть эта страшно глубока
и без дурдома дело твоё скверное.
Но если ты порог переступил,
расстанься и с одеждою, и с отчеством.
Ты думаешь -- ты пил? Нет, ты не пил! --
Всё было лишь пижонством и молодчеством.
Такие здесь лежат богатыри!
По сорок тонн на будку каждый высушил.
Глаза и рот пошире отвори,
их выслушай, их выслушай, их выслушай.
Они тебя научат тетурам
пихать за щёку, брать врача на дурика,
кирять формальдегида по утрам,
чтоб пахло не спиртным, а как от жмурика.
Они докажут бесполезность дам
для жизни благородного ханурика.
21
Они тебе бутылку припасут
и сделают разрядочку летальную,
они тебе ликбез преподнесут --
пройдёшь здесь школу кира капитальную.
А если ты неопытный алкаш,
то встретишь здесь всех асов и компанию --
при выходе ты будешь уже наш...
Забудь про свою псевдодипсоманию.
Привет одеколонам и спиртам,
привет беэфам, уксусам и щёлочи!
Плевать, как импотенту на мадам,
на правильные речи трезвой сволочи...
Не думай о дурдоме свысока --
смеёмся над такими мы до коликов.
Настанет время, вспыхнет у виска,
что это -- главный ВУЗ для алкоголиков.
И вспоминай у каждого ларька,
что Божий Мир -- дурдом уже века.
22
На четвёртой линии Васильевского Острова
Андрею предложили, по настоянию Анны,
отдельную удобную для больничного быта
палату. Но Андрей, уже имея опыт пребывания
в больнице имени Павлова и опасаясь скуки
одиночества, особенно вечернего и ночного
безделья, попросился в общий зал. Эта
палата была громадных размеров. На семьдесят
коек. Аншлаг был всегда. Ротация безукоризненная.
Прелесть этой диспозиции заключалась в вечерних
и ночных монологах, похожих или на покаяние,
или на оправдательную речь. У каждого была своя
история. У всех обеляющая невинную душу алкаша.
Только самые умные молчали. Против себя
свидетельствовать не хотелось. Жанры были разные.
Психологические этюды, фрейдистские драмы,
длинные баллады, философские мрачные эссе,
простые и грубые истории пьянств и безобразий.
С 10 вечера до 4 ночи. Слушали все, засыпая.
23
Сначала обобщённый питерский портрет,
