3. «Присоседились к вершинам…»
Присоседились к вершинам
Сосенки и ели
И слезинки по морщинам
Потекут в апреле.
На откосе зацепился
Кружевной балкончик
И по ниточке спустился
Кукольный вагончик.
Нежно-розовые свинки,
Белая лошадка —
Все как будто на картинке —
Чистенько и гладко.
4. «Пашет божья коровка…»
Пашет божья коровка;
Потянулись грядки:
Желтоглазая морковка
И горошек сладкий.
Жаркий воздух обжигает
Листик виноградный,
Над оврагом нависает
Домик шоколадный.
Покатился красный шарик
И упал за горку,
Карлики зажгут фонарик
И закроют шторку.
Родине
1. «В стране чужой, в чужом саду…»
В стране чужой, в чужом саду,
Чужая яблоня в цвету
И ты, моя любовь чужая,
За что-то изгнана из рая,
С разбитым, трепетным крылом,
На сердце прячешься чужом.
2. «Мне хочется любить страну другую…»
Мне хочется любить страну другую,
Мне хочется любить людей иных,
Тебя и яблоню чужую.
На кладбище нет места для живых,
Но память стосковалась по забытом
И воскрешает мертвые черты
И тень скользит по серым плитам
И надписи целует и кресты.
«Сорвалась звезда и в сад упала…»
Сорвалась звезда и в сад упала.
Ангел наклонился, посмотрел,
Огонек ушедший пожалел —
Будто бы на небе света мало.
Разве нищего не ждет награда
И не ждет тепла холодный день,
И весной не расцветет сирень,
Разве жалости совсем не надо?
В типографии
Сегодня дождик снова льет.
Иду по улице, в плаще блестящем.
Лакей у стойки подает
В глубокой чашке кофе настоящий.
Я тороплюсь. Снует народ,
Ручьи текут и зонтики летают,
Перебежал дорогу кот,
Фонарики повсюду зажигают.
Старик газету покупал:
Опять война — быть может это снится?
А в мастерской тяжелый вал
Шумит и кружит белые страницы.
Стихи вручаю я судьбе:
Кораблик мой качается и тонет,
Луна повисла на трубе
И вечер голубой в пустом картоне.
Мне больно, я боюсь смотреть
Как мотыльков стальная грудь раздавит;
Не надо — и к чему жалеть?
Когда-нибудь и жизнь меня оставит.
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (Не вошедшие в сборник «Капля в море»)
«Зацепиться за что попало…»
Зацепиться за что попало,
За пустой разговор, за стук,
За пожатье шершавых рук,
За письмо, за утренний чай,
За рукав, за собачий лай —
Все равно, если глупо и мало,
Зацепиться за что попало —
«Безысходна нищета земная…»
Безысходна нищета земная,
Душно мне, но что от духоты?
Воздух — где найти его, не знаю,
Страшно от небесной высоты.
Страшно всем: и гордецам, и смелым —
Покидать навеки берег свой.
Сердце — только точка для прицела,
Для удара пули роковой.
«Звезды горят лучистые…»
Звезды горят лучистые,
Благость и тишина.
Розы цветут душистые
У моего окна.
Может быть, только чудятся
Звезды и небосвод;
Темная, темная улица
И не найти ворот.
Антология «Эстафета». Париж; Нью-Йорк. 1948.
Санкт-Петербург
Никогда не была в этом городе,
В этом городе белых ночей,
Где Нева замерзает, и в холоде
Так прозрачен поток лучей.
Люди спят, и дома, и улицы,
Светят призраки, ночь светла.
Снится ль мне, или только чудится,
Что душа в этот свет ушла?
«Русская мысль». 1957, № 1056. 16 мая. С. 5.
«Гремит, коня вздымая…»
Гремит, коня вздымая,
Гремит небесный свод,
А ветер, налетая,
Холодным ливнем бьет.
«Здесь дерзкий заместитель
Ведет лукавый счет:
Я города строитель,
Творец — царь еще…»
«Русская мысль». 1957, № 1056. 16 мая. С. 5.
«Окно мое на крышу…»
Окно мое на крышу,
Внизу — веселый бал.
Знакомый вальс я слышу —
Он в старину звучал
У Лариных, быть может, —
Татьяна, ты не спишь?
Для слез одно и то же —
Москва или Париж.
Антология «Муза диаспоры» (1960)
