Народные стихи и песни

Еще должно прибавить, что Петра Алексѣевича Господь и соображеніемъ не обидѣлъ. Соображеніе у него глубокое. Вотъ вамъ примѣръ женъ добрыниныхъ по разнымъ варіантамъ зовутъ различно, а именно 1) Тимоѳеевной, 2) Микулишной, 3) Григорьевной, 4) Гурьишной, 5) Никулишной… Вотъ и всѣ. Которая же изъ нихъ жена добрынина? Во вѣкъ никому не отгадать!… И не отгадывайте, а прочтите на стр. XX, вып. 2, что гласитъ г. Безсоновъ. А г. Безсоновъ гласитъ, что Добрыня, бояринъ, былъ женатъ на удалой разъѣздной дѣвицѣ, Настасьѣ Никуличнѣ, дочери представителя земщины Никулы Селяниновича!… Этого никто не могъ прежде знать, да и самъ Петръ Алексѣевичъ повертѣлъ-таки чубомь, чтобы отыскать Добрынѣ тестя-батюшку. Да и кому придетъ въ голову женить Добрыню, княжаго племянника, на дочери мужика, который земли запашетъ, хлѣба засѣетъ, намолотитъ, пива наваритъ, гостей назоветъ, такихъ же мужиковъ, какъ и самъ, а эти мужики станутъ говорить тестю княжаго племянника такія рѣчи:

А этому Микулушкѣ надо теперь ѣхать въ зятю въ гости во высокъ теремъ, да еще пожалуй, если Добрыня живетъ съ дядей, и въ теремъ самого князя Владиміра…

Я не постигаю, на чемъ основывался Безсоновъ, дѣлая подобныя произвольныя сватовства?… А вѣдь по русской пословицѣ: «яблоко отъ яблонки недалеко откатится»; «каковъ отецъ, таковъ и сынъ». Да и по пѣснямъ тоже выходитъ: у Ивана Гостинаго сына отецъ гость и самъ онъ гость, у богатыря Давида Игнатьевича сынъ тоже богатырь, у богатыря царя Саула Леванидовича сынъ тоже богатырь; у одного толко Микулушки яблочко откатилось отъ яблонки. Ей бы, т. е. Микулишнѣ, шло привѣтствіе: «Тебѣ бы, Никулична, жать да молотить!» Ей же этого теперь сказать нельзя: она сдѣлалась удалою разъѣздною дѣвицей — хватитъ и за желтыя кудри; послѣ пошла и выше, сдѣлалась и племянницей князя Владиміра, — хоть Никулична

а не пошла за торгаша-ходебщика (?) суздальца.

Соображенія у г. Безсонова, какъ изо всего видно, не занимать стать, но пониманія того, что онъ написалъ, еще больше: вы напишете Китай, станете читать — и выйдетъ Китай; а если г. Поприщинъ съ г. Безсоновомъ станутъ читать — у нихъ выйдетъ не Китай, а Испанія!.. Эта мысль моя, и я ее никому не уступлю; не такъ скроменъ, какъ Петръ Алексѣевичъ! А чтобы кто-нибудь не воспользовался этой мыслію, я приведу слѣдующія строки:

Ну, что вы прочитали? Вы думаете, что здѣсь говорится про ужасное положеніе общества, погрязшее въ беззаконіе, которое живетъ наканунѣ потопа, или во крайней мѣрѣ французской революціи, которому грозитъ неминуемая гибель, что эти слова сказаны съ ужасомъ? Я знаю, что вы такъ и скажете, потому что вы читаете Китай — Китаемъ, а не Испаніей! Господинъ же Безсоновъ написалъ эти стихи и прочиталъ, что это запѣвъ — шуточная передѣлка стиха Іерусалимскаго!… (VIII ст. 3 вып.). Ну, не Испанія-ли это?!..

Перечтите ради-Бога еще разъ выписанные выше стихи которые представляютъ такую полную, цѣльную картину распущеннаго общества. А между тѣмъ, привиллегированный издатель русскихъ пѣсенъ Безсоновъ, нагло увѣряетъ, что это неудачная передѣлка какого-то, стиха!…

Прочитавъ въ пѣсняхъ П. В. Кирѣевскаго замѣтки П. А. Безсонова, я столько узналъ новаго, что не могу не выразить ему своей благодарности, и вмѣстѣ съ благодарностью обратиться къ нему и съ просьбой. Сдѣлайте одолженіе, г. Безсоновъ, пишите ваши замѣтки и оставьте изданіе пѣсенъ П. В. Кирѣевскаго: вамъ онѣ или не по сердцу, или вамъ некогда. Какъ то, такъ и другое вѣроятно. Скажите пожалуйста, чѣмъ можно объяснить, что вы, взявъ въ февралѣ 1860 года въ свои руки пѣсни Кирѣевскаго, къ 4-му февраля 1861 г. издали тощенькія книжонки, — даже и съ вашими примѣчаніями, очень тощенькими, — да тѣмъ съ ними и покончили, а теперь къ нимъ почти и рукъ не прикладываете, а въ тоже время вы, получивши позже матеріалы, издали два большихъ тома прекраснаго сборника Рыбникова, большую кипу какой-то смѣси и очень хорошаго, и до крайности несообразнаго, подъ названіемъ «Калѣкъ», да все съ замѣтками, да съ большими? Ежели вы это хоть немного объясните… Да что объ этомъ толковать! вы этого не объясните, а общество (О) и не посмотритъ на мою вамъ хвалу, хоть вы и еще больше обвиняйте въ невѣжествѣ Петра Васильевича Кирѣевскаго!.. Только вамъ еще разъ просьба — оставьте пѣсни Кирѣевскаго, или займитесь изданіемъ ихъ серьезнѣе: съ чужимъ добромъ такъ не поступаютъ.

По настоящее же время изданіе пѣсенъ Кирѣевскаго идетъ непутно и страшно подозрительно…

Теперь посмотримъ, какимъ шутникомъ является г. Безсоновъ съ своими «Калѣками»…

Вотъ въ несчастныхъ калѣкахъ (т. е. книжкѣ) много мыслей Петра Алексѣевича. Но прежде чѣмъ ни станемъ говорить объ этихъ мысляхъ, воздадимъ благодарность привиллегированному издателю русскихъ пѣсенъ. Онъ «слѣдилъ за ними (т. е. за калѣками) въ окружающей жизни (?) ходилъ за ними по деревнямъ, съ жадностію отыскивалъ и отмѣчалъ объ нихъ всѣ свидѣтельства древности… Любопытство его поглощено было самымъ явленіемъ, самыми лицами калѣкъ перехожихъ, ихъ положеніемъ, бытомъ, обычаями, пріемами. С_т_и_х_и онъ в_ы_с_л_у_ш_и_в_а_л_ъ и_з_у_ч_а_л_ъ в_с_ѣ и_х_ъ н_а_п_ѣ_в_ы, н_о з_а_п_и_с_ы_в_а_л_ъ м_а_л_о». И вотъ въ началѣ 1861 года, у него собралось уже до пятисотъ стиховъ; въ августѣ того же 1861 года возрасло за тысячу!!!… Когда я прочиталъ въ первомъ выпускѣ «Калѣкъ-перехожихъ», что г. Безсоновъ имѣетъ въ своихъ рукахъ до 500 стиховъ {У Безсонова такъ сказано: «1. Самые стихи (числомъ до пятисотъ)»… но благоразумно умолчено: различныхъ или нѣсколько стиховъ съ варіантами?}, меня оторопь взяла: Кірѣевскому, Отто, Максимову, Филипову, Островскому, да и всякому, кто только безкорыстно и не для прославленія своего имени собиралъ стихи, болѣе ста стиховъ не случалось имѣть въ своихъ рукахъ; какъ не удивиться, что одному только г. Безсонову удалось собрать до 500!… Я знаю, что при большемъ трудѣ собирателей, большемъ числѣ ихъ, при болѣе обширномъ районѣ ихъ дѣйствій, число самыхъ дорогихъ пѣсенъ возрастетъ до такого размѣра, объ которомъ мы и не думаемъ, что доказывается сборникомъ Рыбникова; поэтому я совершенно повѣрилъ г. Безсонову, и хоть не со всѣмъ согласился, но скрѣпя сердце, промолчалъ, услыхавши, что г. Безсоновъ, съ согласія Общества любителей Русской словесности и родственниковъ Кирѣевскаго, дробитъ, уничтожаетъ сборникъ, порученный ему для изданія. Теперь, зная искусство и добросовѣстность г. Безсонова, я увѣренъ, что сборникъ его можетъ включать до 10, 100, 200 и болѣе тысячъ!… Такъ онъ безцеремоненъ въ вербовкѣ стиховъ для своихъ изданій!…

Послѣ изданія г. Безсоновымъ пяти выпусковъ «Калѣкъ-перехожихъ», мы заговоримъ другое.

Родственники ли, друзья ли Петра Васильевича Кирѣевскаго, никто не имѣлъ права его трудами позволить дѣлать имя кому-нибудь: это грѣхъ не только передъ памятью Петра Васильевича, но это уголовное преступленіе передъ обществомъ. Какъ могло Общество любителей русской словесности или кто другой позволить приписать труды покойника живому человѣку, на томъ основаніи, что покойникъ умеръ и ему не надобны блага мірскія, а живому человѣку, хоть бы этотъ человѣкъ былъ и П. А. Безсоновъ, отдать труды покойника для прославленія своего имени? Позволить на первыхъ же строкахъ трудовъ покойника обругать всю дѣятельность его! Какъ могло общество и всѣ знакомые позволить г. Безсонову безнаказанно написать слѣдующія строки про труды Кирѣевскаго: