Сочинения

Но кто блаженнее, кого видали,

Как я мечтой был сей?

Восстал - и к ней объятья простираю;

Она же от меня уходит прочь!

Я бледность на лице ее встречаю,

Она померкла так, как лунна ночь,

Но с чувством на меня взглянув усердно,

Взор важный и глубокомудрый свой

С десницею взведя на небо звездно, -

Исчезла предо мной!

“Гряди в свой путь, - я рек, - небес явленье:

Гряди, - довольно я познал тебя,

И ясно все твое мне мановенье,

Я понял, как вперед вести себя:

Не стоит хвал, любви, но паче слезно

Само-блестяще на земли житье;

Но там, но там с тобой цветет любезно

Отечество мое”.

1810

Римскому народу

Куда, куда еще мечи, едва вложенны

В ножны, вы обнажа стремитесь вновь ярясь?

Поля ль от вас, моря ль не много обагренны,

И мало ль ваша кровь лилась?

Нет, нет! - не Рим ему враждебный и надменный

Низверг и превратил в персть пламем Карфаген;

Ни вольный бриттов род, цепями отягченный,

Сквозь врат торжеств веденный в плен.

Так, так, - не от парфян; но собственной враждою

Своей, крамолою падет ваш славный град.

Ни волк, ни лев, как вы, с столь яростию злою

Своих собратьев не губят.

Что ж за слепая месть, и что за вышня сила,

Иль грех какой стремит вас? - Дайте мне ответ.

Но вы молчите! Что? - ваш бледность зрак

покрыла!

Иль молний ужаснул вас свет?

Се строгий Рима рок, се злоба вееровидна

Как заглушает ваш братоубийством глас!

С тех пор, как Ремова кровь пролита невинна,

Лежит проклятие на вас.

1811

Аристиппова баня

Что вы, аркадские утехи,

Темпейский дол, гесперский сад,

Цитерски резвости и смехи

И скрытых тысящи прохлад

Средь рощ и средь пещер тенистых,

Между цветов и токов чистых, -

Пред тем, где Аристипп живет?

Что вы? - Дом полн его довольством,

Свободой, тишиной, спокойством,

И всех блаженств он чашу пьет!

Жизнь мудрого - жизнь наслажденья

Всем тем, природа что дает.

Не спать в свой век и с попеченья

Не чахнуть, коль богатства нет;

Знать малым пробавляться скромно,

Жить с беззаконными законно;

Чтнть доблесть, не любить порок,

Со всеми и всегда ужиться,

Но только с добрыми дружиться, -

Вот в чем был Аристиппов толк!

Взгляните ж на него. - Он в бане!

Се роскоши и вкуса храм!

Цвет роз рассыпан на диване;

Как тонка мгла иль фимиам,

Завеса вкруг его сквозится;

Взор всюду из нее стремится,

В нее ж чуть дует ветерок;

Льет чрез камин, сквозь свод, в купальню,

В книгохранилище и спальню

Огнистый с шумом ручеек.

Он нежится, - и Апеллеса

Картины вкруг его стоят:

Сверкают битвы Геркулеса;

Сократ с улыбкою пьет яд;

Звучат пиры Анакреона;

Видна и ссылка Аполлона,

Стада пасет как по земле,

Как с музами свирелку ладит,

В румянец роз пастушек рядит:

Цветет спокойство на челе.

Иль мирт под тенью, под луною,

Он зрит, на чистом ручейке

Наяды плещутся водою,

Шумят, - их хохот вдалеке

Погодкою повсюду мчится,

От тел златых кристалл златится

И прелесть светится сквозь мрак.

Всё старцу из окна то видно;

Но нимф невинности не стыдно.

Что скрытый с них не сходит зрак.

А здесь, в соседственном покое,

В очках друзей его собор

Над книгой, видной на налое,

Сидит, склоня дум полный взор,

Стихов его занявшись чтеньем;

Младая дщерь на цитре пеньем

Между фиялов вторит их.

Глас мудрости живей несется,

Как дев он с розовых уст льется,

Подобно мед с сотов златых.

“О смертные! - поет Арета, -

Коль странники страны вы сей,

Вкушать спешите благи света:

Теченье кратко ваших дней.

Блаженство нам дарует время;

Бывает и порфира бремя,

И не прекрасна красота.

Едино счастье в том неложно,

Коль услаждать дух с чувством можно,

А все другое - суета.

Не в том беда, чтоб чем прельщаться,

Беда пороку сдаться в плен.

Не должен мудрым называться,

Кто духа твердости лишен.

Но если тело услаждаем

И душу благостьми питаем,

Почто с небес перуна ждать?

Для жизни человек родится,

Его стихия - веселиться;

Лишь нужно страсти побеждать.

К в счастии не забываться,

В довольстве помнить о других;

Добро творить не собираться,

А должно делать, - делать вмиг.

Вот мудра мужа в чем отличность!

И будет ли вредна тут пышность,

Коль миро на браду занес

И час в дом царский призывает,

Но сирота пришел, рыдает, -

Он встал, отер его ток слез?

Порочно ль и столов обилье,

Блеск блюд, вин запах, сладость яств,

Коль гонят прочь они унынье,

Крепят здоровье - и приятств

Живут душой друзьям в досугах;

Коль тучный полк стоит в прислугах

И с гладу вкруг не воют псы?

Себя лишь мудрый умеряет

И смерть, как гостью, ожидает,

Крутя, задумавшись, усы”.

Но вдруг вошли, пресекли пенье

От Дионисья три жены,

Мужам рожденны на прельщенье:

Как нощь - власы, лицом - луны,

Как небо - голубые взоры;

Блеск уст, ланит их - блеск Авроры,

И холмы в дар ему плодов

При персях отдают в прохладу.

“Хвала царю, - рек, - за награду;

Но выдьте вон: я философ”.

Как? - Нет, мудрец! скорей винися,

Что ты лишь слабостью не слаб

Без зуб воздержностью не дмися:

Всяк смертный искушенья раб.

Блажен, и в средственной кто доле

Возмог обуздывать по воле

Своих стремленье прихотей!

Но быть богатым купно святу

Так трудно, как орлу крылату

Иглы сквозь пролететь ушей.

1811

На храм при Гапсале

воздвигнутый графом Сте<й>нбоком

в память, что на месте том под деревами

отдыхал Петр Великий

по разбитии шведских галер

в 17<10> году

На бывших шведских сей брегах построен храм,

Чтобы в прогулках был щит от дождя и зною

Друзей он и врагов, и в памятник векам:

Великого Петра тут сень была покою.

1811

Касаюсь струн, - и гром за громом

От перстов с арфы в слух летит,

Шумит, бушует долом, бором,

В мгле шепчет с тишиной и спит;

Но вдруг, отдавшися от холма

Возвратным грохотаньем грома,

Гремит и удивляет мир:

Так ввек бессмертно эхо лир.

О мой Евгений! коль Нарциссом

Тобой я чтусь, - скалой мне будь;

И как покроюсь кипарисом,

О мне твердить не позабудь.

Пусть лирой я, а ты трубою

Играя, будем жить с тобою,

На Волхове как чудный шум

Тьмой гулов удивляет ум.

Увы! лишь в свете вспоминаньем

Бессмертен смертный человек:

Нарцисс жил нимфы отвечаньем, -

Чрез муз живут пииты ввек.

Пусть в персть тела их обратятся,

Но вновь из персти возродятся,

Как ожил Пйндар и Омир

От Данта и Петрарка лир.

Так, знатна часть за гробом мрачным

Останется еще от нас,

А паче свитком беспристрастным

О ком воскликнет Клиин глас, -

Тогда и Фивов разоритель

Той самой Званюи был бы чтитель,

Где Феб беседовал со мной. -

Потомство воззвучит - с тобой.

1811

К Меценату

Сабинского вина, простого.

Немного из больших кувшинов

Днесь выпьем у меня, Мецен!

Что сам, на греческих вин гнезда

Налив, я засмолил в тот день.

Когда, любезнейший мой рыцарь,

Народ тебя встречал в театре

Со плеском рук, - и гром от хвал

Твоих с брегов родимых Тибра