Сочинения

Твое чутье и плавать лапы:

Он сорвал бы с британцев шляпы

И вмиг их златом овладел,

На брег из моря вышед с дракой,

И был всех больше б забиякой.

О славный, редкий пудель мой,

Кобель великий, хан собачий,

Что истинно ты есть герой,

Того и самый злой подьячий

Уже не в силах омрачать:

Ты добр, - смешишь детей игривых.

Ты храбр, - страшишь людей трусливых.

Учтив, - бежишь меня встречать.

Премудр, - в философы годишься,

Стрельбы и Дурака’ тулишься.

Велик, могущ и толст Дурак,

А всем пословица известна,

Что с сильным, с богачом никак

Ни брань, ни драка не совместна,

То как избавиться хлопот?

Как сладить со слоновьей мочью?

С башкой упругой, мозгом тощью?

Бежать поджавши куда хвост?

Так ты, чтобы не быть в накладе,

Ушел - и счастлив в Альдораде.

Блажен, тебе теперь тепло,

Живешь в спокойстве и в прохладе,

А если иногда в стекло,

Восседши под окошком в граде,

И видишь стаю ты собак,

Грызущихся между собою,

Патриотичною душою

Ворча тихонько, брешешь так:

“Пусть за казенну бы ковригу

Дрались, а не мослы, лодыгу”.

Так, честный песий философ,

Ты прав с толь здравым рассужденьем,

Но много ли таких есть псов,

Что от мослов бегут с презреньем?

Голодный волк завертки рвет,

Тот ввек привык чужим тешиться,

А тот - лишь только б покормиться,

И свет уж так давно идет.

Хвали же вышнего десницу,

Ешь молча щи и пей водицу.

Сиятельный твой так отец

Пил, ел и спит в саду прекрасном,

И там, чувствительных сердец

К отраде в плаче их ужасном,

Над ним поставлен монумент;

То мне ли быть неблагодарным,

Пииту не высокопарным,

Тебе не сделать комплимент?

Нет! - гроб твой освечу лучами,

Вкруг прах омою весь слезами.

А если строгою судьбой

И непреложным, злобным роком

Век прежде прекратится мой,

То ты в отчаяньи жестоком,

Среди ночныя тишины

Наполнь весь дом мой завываньем,

Чтоб враг и друг мой, душ с терзаньем.

Простили мне мои вины:

Хоть то по смерти награжденье,

Внушишь во всех коль сожаленье.

1 Дураком называется ужасной величины датский злобный ко-

бель, от которого Милорд всегда прячется.

1807

[Image024]

Привратнику

Один есть бог, один Державин, -

Я в глупой гордости мечтал, -

Одна мне рифма - древний Навин,

Что солнца бег остановлял.

Теперь другой Державин зрится,

И рифма та ж к нему годится.

Но тот Державин - поп, не я:

На мне парик - на нем скуфья.

И так, чтоб врат моих приставу

В Державиных различье знать,

Пакетов, чести по уставу,

Чужих мне в дом не принимать,

Не брать от имреков пасквилей,

Цидул, листков, не быть впредь филей,

Даю сей вратнику приказ, -

Не выпущать сего из глаз.

На имя кто б мое пакеты

Какие, письма ни принес, -

Вопросы должен на ответы

Тотчас он дать, - бумаг тех в вес, -

Сказать: отколь, к кому писанья,

И те все произнесть признанья

Свободным, без вапинок, ртом;

Подметны сплетни жги огнем.

А чтоб Державина со мною

Другого различал ты сам, -

Вот знак: тот млад, но с бородою,

Я стар, - юн духом по грехам.

Он в рясе длинной и широкой;

Мой фрак кургуз и полубокой.

Он в волосах; я гол главой;

Я подлинник - он список мой.

Он пел молебны, панихиды

И их поныне всё поет;

Слуга был Марса я, Фемиды,

А ныне - отставной поэт.

Он пастырь чад, отец духовный.

А я правитель был народный;

Он обер-поп; я ктитор муз,

Иль днесь пресвитер их зовусь.

Кропит водой, курит кадилом,

Он тянет руку дам к устам;

За честь я чту тянуться рылом

И целовать их ручки сам.

Он молит небеса о мире;

Героев славлю я на лире.

Он тайны сердца исповесть;

Скрывать я шашни чту за честь.

Различен также и делами:

Он ест кутью, - а я салму.

Он громок многими псалмами,

Я в день шепчу по одному.

Державин род с потопа влекся;

Он в семинарьи им нарекся

Лишь сходством рифм моих и стоп.

Мой дед мурза - его дед поп.

И словом: он со мной не сходен

Ни видом, ростом, ни лицом;

Душой, быть может, благороден,

Но гербом - не Державин он!

В моем звезда рукой держима;

А им клюка иль трость носима.

Он может четки взнесть в печать;

Я лирою златой блистать.

А потому почталионов,

Его носящих письма мне,

Отправя множеством поклонов, -

Ни средь обедов, ни во сне

Не рушь ты моего покою;

Но позлащенной булавою

С двора их с честью провожай;

Державу с митрой различай.

1808

Альбаум

Когда аемны оставишь царствы,

Пойдешь в Эдем, иль Элизей,

Харон вопросит иль мытарствы

Из жизни подорожной сей, -

Поэтов можешь одобренья

В альбауме твоем явить,

Духам отдав их для прочтенья,

Пашпорт твой ими заменить.

По них тебя узнают тени,

Кто ты и в свете как жила;

Твои все чувствы, помышленьи

Раскроются, как солнцем мгла.

Тогда ты можешь оправдаться,

И ах! - иль обвиненной быть,

В путь правый, левый провождаться,

Святой иль окаянной слыть:

Тогда черта, взгляд, вздох, цвет, слово

Сей книги записной в листах

Духовно примут тело ново

И обличат тебя в делах,

Во всех часах твоих, мгновеньях;

Ты станешь на суде нагой,

В поступках, мыслях и движеньях

Мрак самый будет послух твой.

Поэт, тебя превозносивший,

Прямым заговорит лицом,

Порок иль добродетель чтивший

Своим возопиет листом.

Лист желтый, например, надменность

Явит, что гордо ты жила;

На синем - скупость вскрикнет, ревность,

Что ты соперниц враг была;

На сребряном - вструбит богатство,

Что ты в свой век прельщалась им;

На темном - зашипит лукавство,

Что в грудь вилась друзьям твоим;

На алом - засмеется радость,

Что весело любила жить;

На розовом - воспляшет младость,

Что с ней хотела век свой длить;

На глянцеватом - самолюбье

Улыбкою своей даст знать,

Что было зеркало орудье

Красот твоих, дабы прельщать;

Надежда на листках зеленых

Шепнет о всех твоих мечтах;

На сереньких листках смиренных

Печаль завоет во слезах.

Но гений, благ твоих свидетель,

На белых листьях в блеске слов

Покажет веру, добродетель

И беспорочную любовь.

1808

Задумчивость

Задумчиво, один, широкими шагами

Хожу и меряю пустых пространство мест;

Очами мрачными смотрю перед ногами,

Не зрится ль на песке где человечий след.

Увы! я помощи себе между людями

Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет;

Веселье коль прошло, грусть обладает нами,

Зол внутренних печать на взорах всякий

чтет.

И мнится, мне кричат долины, реки,

холмы,

Каким огнем мой дух и чувствия жегомы

И от дражайших глаз, что взор скрывает

мой,

Но нет пустынь таких, ни дебрей

мрачных, дальных,

Куда любовь моя в мечтах моих печальных

Не приходила бы беседовать со мной.

1808

[Image025]

К Правде

Слуга, сударыня, покорный!

Пускай ты божеская дочь,

Я стал уж человек придворный

И различу, что день, что ночь.

Лет шестьдесят с тобой водился,

Лбом за тебя о стены бился,

Чтоб в верных слыть твоих слугах;