Автодидактика

"Schlaft ein Lied in alien Dmgen", - говорил великий романтик Йозеф Эйхендорф: "Песня спит во всякой вещи". И в заключение первой части нашей лекции сегодня - еще об одной "песне". Вы помните, был такой китайский художник, имя которого из-за отсутствия мягкого "ц" приходится по-русски произносить как Ци Байши, на самом же деле он - Тси Байши, с мягким "ц". Когда я буду читать стихотворение, произнесу на китайский манер:

Пел чистый звон цикады Тси Байши и целился, как целятся из лука, назад одну отодвигая руку и дальше жил на медные гроши.

Он как бы делал больше небольших и кисть учил рачительной науке: великий смысл искать в пустячной штуке, грозы исток распознавать в тиши.

Он находил приметы в неприметном и, сущности приравнивая к метам, в них попадал оттенком и чертой,

и дальше жить могло опять живое, когда он метко, словно добрый воин, ему дарил бессмертье красотой.

Ассоциирование и медленное чтение. Что такое медленное чтение9 Я думаю, что размышления о медленном чтении немудрено найти у наших религиозных философов. Василий Васильевич Розанов очень интересно заметил: "Быстро писать - это все равно что мертвописать", Мертвочитанием мы можем назвать по аналогии чтение которое очень часто встречается, к сожалению, сегодня. Люди, которые прочитывают, ничего не помня, скользили по поверхности сюжета даже великого произведения, так ни разу и не углубившись в нечто гораздо более важное, нежели фабула. сюжет, - в то состояние; которое является сущностью произведения, в тот трагизм, который обязательно должен крыться за ним, ибо все. что творится по-настоящему, обязательно носит оттенок трагизма. Это закон, и не я его открыл, так уж получилось. в таких обстоятельствах мы живем, в обстоятельствах предложенных - и никуда не денешься. Только медленное чтение соответствует тому, что мы называем трагизмом, только медленно можно воспринять, например. Пятую симфонию Бетховена. Представьте, что мы поставили ее в пять раз быстрее? Это будет профанация состояния, которое великий композитор хотел вызвать у слушателя.

Вывод, безусловно, из всех этих примеров простой: быстро читать - очень здорово, когда мы пользуемся так называемой "информацией", не несущей в себе эмоциональной нагрузки, не вызывающей в нас высоких состояний. Естественно, что абсолютно любое столкновение с бытием всегда может быть двойным. Бытовым событиям и бытовому событийному ряду вообще нужно придавать совершенно иной характер. Так было, например, у Блока, у Китса. у Суинберна и так далее. Те вещи, которые кажутся оторванными от повседневья, рождаются в нем. как и песни; которые, по Эйхендорфу, находятся в быту, в вещах, бытийст-вуя рядом, и могут быть переосмыслены как в сторону позитивного, так и негативного. Нас интересует позитивное переосмысление знаков вещей, жизненного текста и т. д. Читая медленно, мы.. безусловно, всё абсолютно проговариваем. Я очень рад определению письменного текста как текста, который обязательно проговаривается. Медленное чтение прежде всего вырабатывается тогда, когда я слежу за появлением ассоциаций. Предмышление должно быть всегда наполнено услеживаемыми, поднадзорными событиями. Если у меня появляется желание, я должен смотреть на них. я должен уметь сочинять сколько угодно вариаций, продумать сколько угодно вариантов, зная точно, что в действительности количество этих вариантов неисчерпаемо, как неисчерпаема Вселенная. Это единственное, пожалуй, свойство Вселенной, которое дано нам в ощущении. Медленное чтение вводит в материал. который предлагает эта Вселенная, по-настоящему, а она предлагает его как раз, кстати, говоря и буквально, в виде письменных документов.

Конечно медленное чтение и чтение вообще двояко. Это помимо всего прочего, есть герменевтические усилия по истолкованию текста Бытия вообще. Когда у нас есть что ассоциировать и когда мы можем ассоциировать много, наблюдать этот процесс становится невероятно интересно. Но многие ребята пытаются писать стихотворения, задыхаясь от недостатка слов. А за словами. безусловно стоят понятия, за понятиями - состояния. За состояниями - целая культура или фрагмент ее. Поэтому, чтобы научить человека не быть несчастным нужно, естественно, начинать в обратном порядке: это - фрагмент культуры- в нем существуют состояния, эти состояния рождают образы, образы рождают символ рекурсивно по отношению к той точке, к тому положению. в котором находится наш бедный отрок. А беден он потому, что часто даже не понимает одних слов мало. У нас есть очень много сочиняющих квазимудрые стихи, квазипоэмы со словами, за которыми ничего нет.

Те усилия, которые мы начнем осуществлять в самые ближайшие времена, будут связаны прежде всего с медленным чтением и с культурой движения, которая вырабатывается медленным чтением. Нам абсолютно некуда спешить перед нами вечность. У нас очень мало информации, которая достойна внимания, но есть определенные тексты, очень хорошо проверенные уже, которые надо перечитывать в течение всей жизни. Один из них - Библия, Книга Книг. Я думаю, что читать Библию не заказано на нескольких языках. Её можно читать по-немецки, по-французски, по-английски. И эта работа, работа ума, работа сердца может производиться психически нормальным, воспитанным, умным человеком только медленно. Я встречал некоторых оригиналов, которые проглатывали Библию за ночь. Думаю, что один из параметров, которые я привел выше, у них нарушен.

Итак, мы только тогда будем поступать правильно, когда, воспроизводя текст, соотнесем содержание с быстротой и легковесностью нашего поведения. Есть вещи, которые можно сделать только очень кропотливо, есть вещи, которые можно вообще не делать. Если сегодня мы занимаемся культурой движения речевого аппарата и ассоциированием. мы должны понять, что внутри нас бессознательно непрерывно происходит нечто вроде обменной операции или бартерной сделки. Каждое движение мы осознанно делаем при повторе другим, и вы заметили уже, что благодаря тем подходам, которые намечены, мы невольно обладаем одной замечательнейшей эмоцией - интересом к повтору. Инерция повтора уже готова у нас, нам хочется повторять, следовательно, хочется совершенствовать. А когда ты осознаешь, что повтор все время другой и этот осознанно измененный повтор дает естественный прирост в умении, у тебя появляется состояние; которое мы называем эйфорией. Чтобы эта эйфория не была оторвана от действительности и не превратилась, например, в мечтательность а может получиться и так, необходимо, в основном, заниматься только смыслами, которые воспроизведены. Помните, я вскользь говорил о том, что семантикой можно заниматься через одну или две сотых секунды, то есть основное содержание нашей работы -поиск семантики, но если мы не определили "цветную грязь' если мы не определили материал, нам нечего заниматься семантикой. Ложная постановка семантики перед морфологизаиией, перед самим ощущением часто приводит к нулевому результату. Этот нулевой результат дает знать о себе очень быстро, потому что образуется скука. Мы ничем не можем манипулировать, если не притронулись, если не увидели, если не восприняли материал, если не пошли полипептиды и не клястеризовались в первичных точках сенсорных входов.

Вы можете воскликнуть: какая разница, как это называется -полипептиды, сенсорные входы, клястеры? Разницы никакой нет, важно научиться читать медленно, научиться смотреть в сотню словарей и не спешить при этом, зная, что ты читаешь такой фрагмент, который будешь перечитывать потом всегда. Но разница между тем, что я Библию читал или я Библию не читал - огромная. Вы читали, а я не читал, читаю ее постоянно и никак не могу прочесть. Может, я ее читал, даже несколько раз читал, десятки раз перечитывал, но не прочел вот в чем все дело. Никогда нельзя считать великое произведение прочитанным - это закон. Это закон, конечно, в автодидактике, к сожалению, в Конституции он не принят. Шедевры нужно читать и перечитывать, шедевры нужно делать необходимостью, а не тем, чем делает сноб, отмечая птичкой в виде документально оформленного как прочитанное -"проработано"- От духовного бюрократизма не избавишься, переименовав школу в лицей или гимназию, это абсолютно ничего не даст, может быть, даже наоборот - даст, но плохое, потому что вместе с названием возрождаются многие автоматически привнесенные приемы, которые нам совершенно не нужны, приемы отсталые, плохие. В конце концов, гимназия славилась тем, что там зубрили, и также далеко не блистало высшее образование тех времен. Оно держалось на Галичах - современниках Пушкина - и Грановских. Это были личностные достижения.