Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы читать книгу онлайн
Настоящий сборник — первое научно комментированное издание стихов Л.Н. Мартынова (1905 — 1980), в которое вошли лучшие, показательные и наиболее яркие образцы творчества выдающегося советского поэта. В книге два раздела: 1) Стихотворения; 2) Поэмы, — внутри которых материал расположен в хронологической последовательности. В данной электронной редакции опущен раздел «Другие редакции и варианты».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Напоминал порой осенний ливень,
А иногда и мамонтовый бивень,
И черепа таинственных животных,
Еще ужасных, но уже бесплотных.
Таких рисунков было много сотен
На дереве ворот и подворотен,
На стенах и карнизах, на заборах,
На тех домах, что вечно на запорах,
На тех домах, и нет уже которых…
Ну, хорошо! Под осень были ярки,
Я говорю: под осень были ярки
Закаты, камни, листья в старом парке,
Над крышами скрипучие флюгарки,
Бойницы, стены, каменные арки
И мостовая вся из плах еловых, древних…
А пировали мы тогда в харчевнях,
Где, разодеты в шубы меховые,
Охотники хохочут молодые,
А подают им девы роковые,
Подробно не опишешь — каковые;
Они имеют, дочери России,
Глаза гиперборейски-голубые
И волосы уральски-золотые —
Те девы мангазейски-пресвятые,
Те девы — Евы, чрева королевы.
Я не забуду, как перед печами
Уху они готовили ночами,
Чтоб стерлядь и на блюде вся дрожала б
И на несвежесть не было бы жалоб…
У сумрачных границ Гипербореи,
Близ гавани, где парусников реи,
Одетые тяжелыми холстами,
Среди тумана кажутся крестами
И иногда — грозящими перстами
У сумрачных границ Гипербореи.
Но посмотри!
Какие перемены
Вершатся в мире древней снежной пены,
Какое нынче озаряет пламя
Кают и рубок стонущие стены.
Послушай:
С городскими колоколами
Перекликается под куполами
Чей голос?
Чей голос?
То не льдина раскололась.
Не снег скрипит,
Не стонет санный полоз,
То не из трюмов, темных и огромных,
Стремительные хлюпают насосы,
То не гуденье стрел грузоподъемных,
Что мечутся над палубами, косы,
Под дробный хохот ржавых кабестанов
[69]
.
Но что это?
Спроси у капитанов.
Ответ их прост:
Отныне и навеки
Мы приобщили
К миру
Эту область —
Гиперборею, чьи волшебны реки.
В стране зимы
Жива лишь наша доблесть!
(1946)
"Еще черны и ус, и бровь…"{71}
Еще черны и ус, и бровь,
Еще танцует, приседая,
Еще толкует про любовь,
К руке губами припадая.
"Еще толкует про любовь,
К руке губами припадая?"
— "Да, да! Его седая кровь
Еще клокочет, оседая!
Ни в чем ему не прекословь!
Он завтра сам поймет, рыдая,
Что у него не только кровь,
Не только кровь уже седая…"
Смотри, он пляшет, приседая!
(1946)
Переправа{72}
Туман. Река. Клубятся облака.
Я жду. И вместе ждут у переправы
Охотники, солдаты, гуртоправы,
Врачи, крестьяне… Всех томит тоска.
Толкуют, что сюда не для забавы
Пришли. И переправа не легка.
И вообще дорога далека…
Так говорят. И я в ответ:
"Вы правы!"
Тут кто-то вдруг: "Паром! Паром!" — кричит.
А изо мглы не эхо ли звучит:
"Харон
[70]
! Харон!"
Я слышу это имя.
Вот перевозчик. Медленно гребет.
Приткнулась лодка. Кинулся народ.
И на борт я вступаю вслед за ними.
Мой правый берег, навсегда прости!
К твоим низинам не вернусь песчаным.
Вздымай, река, стремительно кати
Крутые гребни в сумраке туманном!
Но поведенье кажется мне странным
Гребца.
"Ты трезв?"
Молчит.
"Устал грести?"
Устал.
А в лодке душ до тридцати.
"Пусти на весла! Говорю, пусти! Пусти, проклятый!"
И, в бессилье пьяном,
Тут впрямь от весел отвалился он,
И ветер веет пепел с небосклона,
