Девятая камена

РАЗГОВОР

У подножья башни древней

Море Черное шумит;

Все любовней, все безгневней

Другу старому твердит:

«Как тебе не надоело

Столько медленных веков

В полусне глядеть без дела

На игру моих валов?

Я ведь помню все былое,

Дед далеких времена.

Сколько раз сходились в бое

В этом месте племена!

Ты еще здесь не стояла,

Здесь другой был, древний град;

Но я здесь не раз внимало,

Как мечи о щит стучат.

А когда на скат угрюмый

Стала твердой ты стопой,—

Помнишь снова: крики, шумы,

Гулы схватки боевой?

Иль другие вспомни были,

Как со; всех концов земли

К этим камням подходили,

В пестрых флагах, корабли!

Как твой град был славен в мире,

И смотрел мой хмурый вал —

В императорской порфире

Твой владыка выезжал!

Или всё, как сон вчерашний,

Ты не хочешь вспоминать?

Иль тебе не скучно, башне,

В тихой лености дремать?»

Волны шепчут, вея гривой,

О преданьях давних лет…

Морю Черному лениво

Башня древняя — в ответ:

«Не забыла я былого,

Помню битвы и пиры!

Но не видеть людям снова

Славной, сказочной поры!

Битвы в мире отшумели,

Нет былых, великих дел.

Иль народы одряхлели,

Или край наш постарел.

Не придут с заката солнца,

В сталь и меч облечены,

Дерзким сонмом македонцы,

Принося разгул войны.

На утесы и в долины

Не поскачут на конях

В белых ризах бедуины

С криком радостным: „Аллах!“

И давно с высот Ирана

К нам сойти не хочет рать,

Чтобы с ратями султана

Переведаться опять.

Дремлют турки, и армяне

Свыклись с игом вековым…

Правда, видела в тумане

Я вчера огонь и дым,

Да еще ко мне недавно

Подходил безвестный флот,

Погрозил мне своенравно,

Но исчез в просторах вод.

Верно, это все — пустое:

Люди стихли, присмирев.

Дай же мне дремать в покое,

Слушать волн твоих напев!»

Но у камней башни древней

Море Черное шумит,

Все любовней, все напевней

Другу старому твердит:

«Что корить людей Востока,

И Царьград, и Тегеран!

Разливаюсь я широко,

Вижу много разных стран.

Ах, немало проспала ты!

Будь не так дружна со сном,

Слышать ты могла б раскаты

Новых битв и новый гром!

Не ленись хоть оглянуться!

Много див увидишь ты.

Скоро страшно содрогнутся

Эти долы и хребты.

Север новой, грозной бурей

В нашу сторону дохнул.

Видишь: отблеск на лазури?

Слышишь: отдаленный гул?

Возвращаются былые,

Роковые времена,

И под громы боевые

Ты проснешься ото сна!»

Все настойчивей, напевней

Море Черное гудит

У подножья башни древней…

Та проснулась, та глядит.

И уже весь край в смятеньи:

Пламя, залпы, крики, шум…

Видит: в смутном отдаленьи

Вновь свободен Эрзерум.

Видит: войско с горных кручей,

Сквозь туман и чрез снега,

Сходит к морю черной тучей,

Гонит радостно врага.

И, крепя собой отряды,

Что идут вдоль берегов,

Броненосные громады

Режут синий строй валов.

В рое вымпелов с крестами

Потемнел Эвксинский понт…

Миг — и русскими войсками

Занят древний Требизонт.

7 апреля 1916

ТРИДЦАТЫЙ МЕСЯЦ

Тридцатый месяц в нашем мире

Война взметает алый прах,

И кони черные валькирий

Бессменно мчатся в облаках!

Тридцатый месяц, Смерть и Голод,

Бродя, стучат у всех дверей:

Клеймят, кто стар, клеймят, кто молод,

Детей в объятьях матерей!

Тридцатый месяц, бог Европы,

Свободный Труд — порабощен;

Он роет для Войны окопы,

Для Смерти льет снаряды он!

Призывы светлые забыты

Первоначальных дней борьбы,

В лесах грызутся троглодиты

Под барабан и зов трубы!

Достались в жертву суесловью

Мечты порабощенных стран:

Тот опьянел бездонной кровью,

Тот золотом безмерным пьян…

Борьба за право стала бойней;

Унижен, Идеал поник…

И все нелепей, все нестройней

Крик о победе, дикий крик!

А Некто темный, Некто властный,

Событий нити ухватив,

С улыбкой дьявольски-бесстрастной

Длит обескрыленный порыв.

О горе! Будет! будет! будет!

Мы хаос развязали. Кто ж

Решеньем роковым рассудит

Весь этот ужас, эту ложь?

Пора отвергнуть призрак мнимый,

Понять, что подменили цель…

О, счастье — под напев любимый

Родную зыблить колыбель!

Январь 1917

В АРМЕНИИ

К АРМЯНАМ

Да! Вы поставлены на грани

Двух разных спорящих миров,

И в глубине родных преданий

Вам слышны отзвуки веков.

Все бури, все волненья мира,

Летя, касались вас крылом,—

И гром глухой походов Кира,

И Александра бранный гром.

Вы низили, в смятеньи стана,

При Каррах римские значки;

Вы за мечом Юстиниана

Вели на бой свои полки;

Нередко вас клонили бури,

Как вихри — нежный цвет весны,—

При Чингис-хане, Ленгтимуре,

При мрачном торжестве Луны.

Но, — воин стойкий, — под ударом

Ваш дух не уступал Судьбе,—

Два мира вкруг него недаром

Кипели, смешаны в борьбе.

Гранился он, как твердь алмаза,

В себе все отсветы храня:

И краски нежных роз Шираза,

И блеск Гомерова огня.

И уцелел ваш край Наирский

В крушеньях царств, меж мук земли:

Вы за оградой монастырской

Свои святыни сберегли.

Там, откровенья скрыв глубоко,

Таила скорбная мечта

Мысль Запада и мысль Востока,

Агурамазды и Христа,—

И, ключ божественной услады,

Нетленный в переменах лет,

На светлом пламени Эллады

Зажженный — ваших песен свет!

И ныне, в этом мире новом,

В толпе мятущихся племен,

Вы встали обликом суровым

Для нас таинственных времен.

Но то, что было, вечно живо,

В былом — награда и урок,

Носить вы вправе горделиво

Свой многовековой венок.

А мы, великому наследью

Дивясь, обеты слышим в нем…

Так! Прошлое тяжелой медью

Гудит над каждым новым днем.

И верится, народ Тиграна,

Что, бурю вновь преодолев,

Звездой ты выйдешь из тумана,

Для новых подвигов созрев,

Что вновь твоя живая лира,

Над камнями истлевших плит,

Два чуждых, два враждебных мира

В напеве высшем съединит!

23 января 1916

Тифлис

К АРМЕНИИ

В тот год, когда господь сурово

Над нами длань отяготил,

Я, в жажде сумрачного крова,

Скрываясь от лица дневного,

Бежал к бесстрастию могил.

Я думал: божескую гневность

Избуду я в святой тиши:

Смирит тоску седая древность,

Тысячелетних строф напевность

Излечит недуги души.

Но там, где я искал гробницы,

Я целый мир живой обрел.

Запели, в сретенье денницы,

Давно истлевшие цевницы,

И смерти луг — в цветах расцвел.

Не мертвым голосом былины,

Живым приветствием любви

Окрестно дрогнули долины,

И древний мир, как зов единый,

Мне грянул грозное: Живи!

Сквозь разделяющие годы

Услышал я ту песнь веков,

Во славу благостной природы,

Любви, познанья и свободы,

Песнь, цепь ломающих, рабов.

Армения! Твой древний голос—

Как свежий ветер в летний зной!

Как бодро он взвивает волос,

И, как дождем омытый колос,