Стихотворения

Мать моя — Мария Лукинична (+ 1919 г.) также не была психически здоровой женщиной. Ей бы надо было уйти в монастырь, сидеть за пяльцами, вышивать алые розы на белом шелку, мечтать и молиться. Там бы она была обезврежена. Но ее выдали замуж за грубого, земного, напористого человека, соединили огонь и лед, и — в результате — еще одна патриархальная русская семья оказалась подточенной изнутри.

Я до сих пор ненавижу мою мать, хотя я знаю, что никто в жизни не любил меня так глубоко, так мучительно и беззаветно, как любила меня она. Но я знаю также, что если бы мой отец женился на здоровой деревенской девке, я не был бы литератором-неудачником, издыхающим от голода и еще больше от всевозможных унижений, а заведовал бы теперь где-нибудь Откомхозом, и была бы у меня смачная, мясистая баба, крепыши-ребята, а в кармане хрустели б червонцы и позвякивали полтинники…

Было бы долго рассказывать здесь о моих семейных отношениях, о моей борьбе с отцом, закончившейся только с его смертью, о моих детских и юношеских впечатлениях. Это – тема для целого романа, и, если б я выбился когда-нибудь из невероятной нищеты, я написал бы его.

Сейчас же перейду к изложению моей литературной жизни.

Писать прозой я начал еще до поступления в гимназию; на 15-м году жизни написал первые стихи, а на 17-м напечатал первую мою вещь в «Орловском Вестнике» (14-го сентября 1903 г. стих<отворение> в прозе «Последняя песня» за подписью — Одинокий).

Еще до этого я добровольно покинул Орловскую гимназию и завязал письменные сношения с издателем «Грифа» С.А.Соколовым. В альманахе «Гриф» 1904 г. были напечатаны две мои вещи, написанные прозою.

В декабре 1903 г. я был в Москве, где познакомился с А.Серафимовичем, Леонидом Андреевым и В.Я.Брюсовым. Знакомство с первыми двумя мне не дало почти ничего, но зато Брюсов на долгое время стал моим литературным учителем и предметом моего поклонения.

С 1903 по 1912 г. я проводил часть времени в Москве и Орле, часть в имении своего отца или в имении дяди Михаила Максимовича (+1917 г.) (когда отношения с отцом особенно обострялись и он переставал высылать мне деньги). Стихи мои изредка печатались в «Весах», «Золотом Руне», «Перевале» и нек<оторых> других изданиях.

В 1912 г. в Москве в изд. «Гриф» вышел в свет первый сборник моих стихов «Navis Nigra», и тогда же я переехал на житье в Петербург.

Писатели старшего поколения отозвались о моей книге очень одобрительно. К.Д.Бальмонт посвятил ей целый фельетон в «Утре России» (24 авг<уста> 1913 г.), под названием «Молодой талант». Очень сочувственно отозвался о моих стихах и Иер<оним> Иер<онимович> Ясинский (М.Чуносов) в «Новом Слове» (1912 г., № 12). Зато сверстники мои меня не пощадили: С.Городецкий лягнул меня в «Речи» (1912 г., 5 ноября), Н.Гумилев — в «Аполлоне» (1912 г., № 10). Но даже и эти хулители отметили мою талантливость. Гумилев начал свою рецензию словами: «Хорошие стихи таkантливого Александра Тинякова», а Городецкий называл меня даже «отменно талантливым» и писал, что «ни одного моего стихотворения нельзя назвать бездарным». Единственный, кто выругал меня безусловно, это — бездарный и завистливый московский стихотворец Н.Мешков (журн. «Путь», 1913 г., № 1), Брюсов совсем промолчал, хотя при свидании со мной в Петербурге в ноябре 1912 г. обещал дать отзыв в печати…

Но, как бы то ни было, в публике моя книга успеха не имела, и мне никогда не дано было изведать тех сладостных и упоительных (пусть хоть мимолетных!) — радостей, которые выпали на долю С. Городецкого, потом — Игоря Северянина, еще позже — Есенина и которые теперь каждый день выпадают на долю самых бездарных и безмозглых бумагомарак.

Тем не менее, переехав в Петербург, я начал работать энергичнее. В 1-м номере «Северных Записок» за 1913 г. появилась моя статья о Тютчеве — «Великий незнакомец». В том же году я начал работать в «Новом Журн<але> для всех», где поместил ряд стихотворений, рецензий и повесть «Старый редактор» (1914 г., № 3), надо сознаться, очень плохую.

Вершиной моей литературной деятельности и известности надо считать 1915-й год, когда я писал в газетах «День», «Речь», «Голос», в «Историч<еском> Вестнике», в «Ежемес<ячном> Журнале» Миролюбова и во множестве еженедельников. Мои рецензии обращали на себя внимание, о моих фельетонах говорили (особенно сильный шум вызвала моя статья «В защиту войны», направленная против Леонида Андреева и напечатанная в «Речи» 26 октября 1915 г.). Виднейшие писатели интересовались мною. Одно время я был в очень хороших отношениях с Ф.К.Сологубом, затем еще ближе сошелся с Д.С.Мережковским и с Зин.Н.Гиппиус, которую я и сейчас считаю самой замечательной и безусловно самой очаровательной личностью среди всех наших литераторов. Ко мне с неизменной благожелательностью относился Ал. Блок (мои воспоминания о нем в петербургск<ой> газете «Последние новости», 1923 г.. 6-го августа). Завязалась у меня переписка и личное знакомство с М.Горьким. Старый мой учитель по Орловской гимназии Ф.Д.Крюков предлагал мне работать в «Рус<ском> Богатстве», я имел также предложение возобновить работу в «Северн<ых> Записках». А.С.Изгоев говорил мне о работе в «Рус<ской> Мысли» и т.д.

Но в начале 1916г. все это разом оборвалось, потому что я пошел работать в крайние правые газеты, где мне платили по 2 копейки за строчку и всячески третировали меня.

Впрочем, не все литераторы отвернулись от меня сразу. Ал.Блок, после появления моего «Письма в редакцию» в газете «Земщина», прислал мне даже сочувственное письмо и вскоре после этого у нас произошла дружеская встреча и долгий, глубоко содержательный разговор. А.М.Ремизов также всячески старался поддержать меня и поместил в сборнике «Пряник» (1916 г.) мой рассказ «Пропащий». Этот рассказ имел не шумный, но серьезный успех среди литераторов. Ремизов прямо уговаривал меня бросить газетную работу и отдаться беллетристике; старый революционер Ф. И. Щеколдин (+ 1919 г.) также очень одобрял мою вещь, а один начинающий тогда беллетрист в письме к Ремизову писал, что один мой рассказ стоит больше, чем вся книга Евг. Замятина «Уездное».

Но я не внял ничьим советам и остался газетным работником.

Как выше я не касался вопроса о том, каким образом пришел я к крайним правым политическим взглядам, так и теперь не буду касаться вопроса о том, каким образом изменились эти взгляды под влиянием революции.

Скажу лишь, что в советских газетах я начал писать с 1918 г. и работаю до сих пор, напечатав за это время сотни политических статей и стихотворений (под разными псевдонимами) и еще больше литературных статей и рецензий.

В 1918-19 гг. я работал в Орле, в 1919-20 гг. — в Казани, где, между прочим, выпустил в свет отдельными изданиями (за подписью Герасим Чудаков) книгу статей «Пролетарская революция и буржуазная культура», антирелигиозную брошюру «Кое-что про Бога» и маленькую брошюру «О значении искусств» (все три — 1920 г.).

В 1921 г. я вернулся в Петербург. В 1922 г. вышла в свет вторая книга моих стихов «Треугольник» (изд. «Поэзия»), о которой были приличные отзывы Н.Каткова в 1-й книге «Утренников» и Н.Павлова в «Книге и Революции» и дурацкая ругательная заметка Э.П.Бика в «Печати и Революции» (1921 г., книга 1-я).

В том же году изд-во «Парфенон» выпустило в свет составленный мною сборник статей о Тютчеве, где я перепечатал и мою ста­тью из «Северных Записок».

В 1923 г. Орловское отделение Госиздата выпустило в свет мою замечательную книгу «Русская литература и революция», жестоко обруганную литературными невеждами, тупицами и лицемерами. Особенно нелепую заметку написал о ней некий В.Ваганян («Печать и Революция», 1923 г., №4), к тому же совершенно не умеющий выражаться по-русски. Значительно дополнив эту работу, я предложил «Новой Москве» выпустить ее 2-м изданием. Издательство согласилось, дало мне небольшой аванс, но Главлит издание запретил, несмотря на то, что такой строгий и глубоко образованный марксист, как проф. В.М.Фриче, признавал издание моей книги желательным. Вполне убежден, что мыслям, высказанным в моей работе, предстоит еще большое будущее.