Шалим, шалим! (СИ)

Масть, окрас и даже рост,

Ушки вверх — рогаткой —

Ну, овчарка! Только хвост

Вывернут девяткой.

Мы за младших, знаю я,

Завсегда в ответе,

Но зачем же, как меня,

Пса назвали Петей?!

Он пометил все вокруг

Портвешком собачьим,

Облизал всех местных сук

И извел их плачем.

По ночам же, сукин сын,

Тянет одеяло

С моей женщины, вот блин!

Сучек ему мало.

Я к жене крадусь в постель:

В праве — не невеста.

А она мне: — Цыц, кобель,

Марш к себе на место.

Долго я терпел и ждал.

Стал характер тверже.

В день защитника слинял

К временной дублерше.

Март начался — тезка мой

Отдан на стоянку.

Я же с собственной женой

Вновь делю лежанку.

Вроде наступил покой,

Не воняет калом,

Но тревожит, что весной

Праздников навалом.

Близко-близко день подруг,

Следом праздник смеха.

Веселятся все вокруг.

В мае сплошь потеха.

Только слышу ночью вой —

Горько жёнка плачет.

Не иначе как весной

В дом козла притащит.

Кругосветка

Рву я брачные обузы

на призыв всеядной музы.

Убегая от гастрита,

в глубь безбрежного корыта

сигану с балкона пузом.

До Урала по-собачьи,

высоко корму отклячив

наподобие арбуза,

рою в стиле Лаперуза.

За Уралом невезуха —

плыть тайгой — сплошная мука:

гнус, медведи, мошкара.

Перейти на кроль пора.

Обдеру о корни брюхо.

Волны гнать — не привыкать,

так, чтоб тигру не догнать.

А то ведь какая штука —

так сырым сожрут, как Кука.

Вот и кромка океана.

Я тропою Магелана

по пластунски всю страну!

Курс — Америка, по дну.

Ждет меня Капакабана.

Не Колумб я, не надейся,

чтоб нарваться на индейцев.

Доползу, сгрызу банан

и скорей смотреть канкан.

Кругосветка позади,

Греет орден на груди.

Памятные строки

* * *

Кто уголок тот у пивной не знает —

"Ночь, улица, фонарь, аптека"?

Сказал алкаш, из лужи выползая:

"Не знает тот, кто Блока не читает.

А место всё же красит человека!"

* * *

Что за зима? — сплошная слякоть.

Судьба моя с существенным изъяном.

"Февраль. Достать чернил и плакать":

За что же назван я Касьяном?!

(Пастернак)

 * * *

Рискнул он ипотеку взять,

толкнулся в банковские двери.

Теперь бомжует на панели.

"Умом Россию не понять",

и он, дурак, решил поверить.

(Тютчев)

* * *

Таланта нет до неприличия,

ни вкуса и ни слога нет,

но повторяет он привычно:

"Высокое косноязычье

Тебе даруется, поэт".

(Н. Гумилёв)

* * *

Когда прогресс творить неймётся,

за дело правое страдать,

в порыве праведных эмоций

начальство словом пригвождать,

"нам не дано предугадать,

как наше слово отзовётся"

(Ф. Тютчев)

* * *

Сушим мозг свой в инете, витии,

то, что видим мы, то и поём,

полыхаем глагольным огнём ...

"Дураков не убавим в России,

а на умных тоску наведём".

(Н.Некрасов)

* * *

В грязи Болотной чавкает столица,

и вонь болотная разносится окрест.

"И снова бой! Покой нам только снится ..."

России суждено нести раздрая крест.

(А. Блок)

Блаженство

Скажи мне, друг, чем вдохновение

отлично от простого вожделения?

И там, и там желания бурлят,

реализации хотят.

И вдохновение, и плотский зуд

чудесные мгновения несут.

Отсюда вывод вытекает:

в блаженстве тот, кто сочиняет.

Играть в экспромтах и стихах

одно лишь удовольствие.

Приходится держать себя в руках

и сохранять спокойствие.

Поэзия кулинарии

Для графомана нет мучительней процесса,

Чем поиск тем, чтоб зуд унять души.

Ведь истоптали всё поэты, поэтессы,

И в темах не найти глуши.

И вдруг толчок, меня как осенило!

Нехоженые тропы есть:

Вот в кулинарии божественная сила.

Одну любовь ей можно предпочесть.

Я в классиках копался тщетно,

Надеясь отыскать хоть что-нибудь про снедь.

Увы, несовместимость явная заметна:

Писать стихи и есть хотеть.

Я классиков закрыл, не солоно хлебавши,

И понял: подымать МНЕ эту целину.

Ведь я пишу поемши, но не спамши,

Неся за графоманство тяжкую вину.

И чтоб восполнить сей в поэзии пробел,

Я гастрономию воспел.

Монолог кота

Март позади. Что не угомониться

и ратных ран не зализать?

Нет, кисок морды (тьфу ты, лица)

ночами не дают мне спать.

Я в мае подкатил к сибирской кротко:

так мол и так, одних кровей.

Июль — ангорская красотка,

как зной не паханных полей!

Потом пошло: бобтейл, шартрез, сиамки.

За ними пикси-боб, кимрик ...

Короче, протянул бы лапки,

но я ведь к трудностям привык.

Вот так кляну, посыпав шерсть золою,

годичных циклов маяту.

Наступит март — опять завою,

как и положено коту.

Командированный

В клетушке меблированной,

Чуть пьян и трезв отчасти,

Сижу командированный,

Вчерашнего во власти.

Окно полуподвальное

Под юбки лезет оком,

Устойчивость моральная

Проходит пытку шоком.

Шуршат манящим шепотом

Колготы из-под мини,

Зовут каблучным цокотом

Не женщины — богини!

Устойчивость моральная

Сильней подвальной страсти,

Душа маниакальная

Вчерашнего во власти.

От жажды умирая у ручья

По Виньону

От жажды умираю у ручья …

Исток его — химкомбината лоно.

Не до питья. А чья вина? — Ничья.

А, может, чуточку Вийона.

Глаза слезит мне сероводород.

Я нос зажал и затаил дыханье.

Мосточка нет, подобен смерти брод.

И всё поэту в наказанье.

Едва сдержав негодованья стон,

В сердцах Вийону выпалил: — Иди ты!

Я проштудирую тебя, Вийон, …

Но лишь в костюме химзащиты.

Д ом с приведениями

Деревянный мой дом,

особняк двухэтажный,

самый крупный, богатый

в киржачской глуши.

Видно, предок мой был

человеком из важных,

но совсем без забот

о спасенье души.

Старый дом

резеденцией стал привидений.

Даже днём

можно слышать в нём скрип половиц.

По субботам звучит

заунывное пенье.

Эти звуки не спутаешь

с пением птиц.

Ну а ночью, во тьме

бесшабашные пляски.

Нечесть предпочитает

канкан и гопак.

Раньше сам я не верил

в подобные сказки,

а теперь по субботам

редут мой — чердак.

Я сижу взаперти,

обнимая берданку,

и курю,

чередуя махорку и "Кент".

Тоник с джином глотаю

за банкою банку.

Жду, когда же закончится

их уикенд.

А тусня не спешит,

знай себе веселится,

шебуршит,

в выходные попокойка с ранья.

Нужно дом загонять,

как ни больно проститься.

Всё равно человеку

не будет житья.

Что я только не делал?!

развешал иконы,

дустом дом весь обсыпал,

капканы в углах.

Но не писаны, значит,

земные законы

для живущих

в невидимых нами мирах.

Чёрных дыр не нашёл,

сколько я ни искал их.

Не пресёк потайной

с того света канал,

чтобы в дом не пускать

привидений незваных.

И терпенье, и силы

свои исчерпал.

Не понятен народ

параллельного мира.

Не имею к нему, видно,