Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы читать книгу онлайн
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид». Ряд стихотворений разных лет печатается по рукописям.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Шум взвизгивает. Всё сильнее. Нельзя ничего разобрать. Предметы окружают Лирика. Башенные часы сорвались с места, и стрелки крутятся по воздуху. С полного хода срывается мотор и врывается в небо. Один дом обрушивается на Лирика, и он стоит среди груды обломков, размахивая дымовою трубой. Мотоциклы кашляют без перерыва. Крики, вопли. Суетится Армия Спасения. Над всем хаосом щупальцами тянутся красные огни кинемо. И грозно трубою басит Лирик.
Из II-го этажа
Лирик
Девочка
Лирик
На биплане.
Биплан
Лирик
Биплан
Лирик летит, и воздух пенится около аэро. На поднятые лица изумленных попадает солнце — и они делаются похожими на большие ромашки, у которых удивление обрывает ресницы… И шум пропеллера сливается со скрипом несмазанной земной оси.
Вечный жид
Трагедия великолепного отчаяния
Маленькой и черной
ЖУК, СКАРАБЕЮ
моей жизни
…Если бы знать! Голодный добывает хлеб трудом. Оскорбленный мстит. Любовник говорит женщине: «Будь моею!» Но я сыт, и никто не оскорбляет меня… Мне нечего достигать — я обречен на тоску.
…Marchant vers la terre promise
Josue s'avancait pensif ‘et palissant,
Car il etait dejа l'elu du Tout Puissant.
…Ailleurs! Plus loin! je ne sais oщ.
Каталог действующих:
Поэт. 25 лет. Резкие углы лица. Причесан очень гладко. Немного стилизуется под англичанина.
Бог. Более известен под именем Иисуса. Говорит тенорком. Столько лет, сколько их промчалось или проплелось от Рождества Христова.
Девушка. Дома собрание сочинений Евреинова и Уайльда. Зимой — шубка с шеншилями. Кольцо с бирюзою. Обожает Бердслея и Сомова.
Женщина. Имеет абонемент к Кусевицкому. Смотрела Дункан, но не понравилось. В кафе одна не ходит.
Господины. — Субъекты. — Дамы. — Старики. — Женщины. — Игроки. — Старухи. — Юноши. — И еще разные люди и вещи, которые двигаются, но не говорят и с которыми вы не познакомитесь, а потому я их имен не помню.
Всё здесь написанное случается вчера, сегодня и завтра.
Здесь: в Москве и около. Впрочем: случается повсюдно.
Действие первое
Занавес поднимается и…
Притон. Накурено. Бутылки. Женщины. Вино. Кокаинисты с синяками у глаз. Эстетствующие господины с плохо вычищенными ногтями и дамочки, точно спущенные с цепочки Кузнецкого. Народу весьма и весьма много, но все одноцветные (с виду похожие, похожие один и одна на другого и другую. Словно томы собрания сочинения Брюсова в «Сирине»). Такое утомительное веселье, что спать хочется. Не то ветер, не то ночь стучит расцветающими белыми окнами. Да корни луны запутались в вермишели изысканных духов и растрепанных причесок. Ведь вот только что вошел вот этот самый господин, а уже оказывается, что он поэт, правда, мало известный, но очень неплохой. Конечно, никто всего этого не знает. Вообще никому ни до кого нет решительно никакого дела. Это совершенно очаровательно. Поэт озирается и как будто что-то вспоминает, припоминает как будто.
Поэт
