Собрание сочинений. Том 2

самолет,

где летим мы с тобой вдвоем,

мы летим, мы летим,

мы все летим,

пристегнувшись одним ремнем, —

вне времен, —

дремлешь Ты на плече моем,

и, как огонь,

чуть просвечивает ладонь Твоя. Твоя ладонь...

Не исчезай

из жизни моей.

Не исчезай невзначай или сгоряча.

Есть тысячи ламп.

И в каждой есть тысячи свеч,

но мне нужна

Твоя свеча.

Не исчезай в нас, чистота,

не исчезай, даже если подступит край.

Ведь все равно, даже если исчезну сам,

я исчезнуть Тебе не дам.

Не исчезай.

1975

Ипатьевская баллада

Морганатическую фрамугу

выломал я из оконного круга,

чем сохранил ее дни.

Дом ликвидировали без звука.

Боже, царя храни!

Этот скрипичный ключ деревянный,

свет заоконный, узор обманный,

видели те, кто расстрелян, в упор.

Смой фонограмму, фата моргана!

У мальчугана заспанный взор...

Аж кислотой, сволота, растворили...

— Дети! Как формула дома Романовых?

— Н2SO4!

Боже, храни народ бывшей России!

Серные ливни нам отомстили.

Фрамуга впечаталась в серых зрачках

мальчика с вещей гемофилией.

Не остановишь кровь посейчас.

Морганатическую фрамугу

вставлю в окошко моей лачуги

и окаянные дни протяну

под этим взглядом, расширенным мукой

неба с впечатанною фрамугой.

Боже, храни страну.

Да, но какая разлита разлука

в формуле кислоты!

И утираешь тряпкою ты

дали округи в раме фрамуги

и вопрошающий взор высоты.

1985

Заплыв

Передрассветный штиль,

александрийский час,

и ежели про стиль —

я выбираю брасс.

Где на нефрите бухт

по шею из воды,

как Нефертити бюст,

выныриваешь ты.

Или гончар какой

наштамповал за миг

наклонный частокол

ста тысяч шей твоих?

Хватаешь воздух ртом

над струйкой завитой,

а главное потом,

а тело — под водой.

Вся жизнь твоя как брасс,

где тело под водой,

под поволокой фраз,

под службой, под фатой...

Свежо быть молодой,

нырнуть за глубиной

и неотрубленной

смеяться головой!..

...Я в южном полушарии

на спиночке лежу —

на спиночке поджаренной

ваш шар земной держу.

1972

Первая любовь

Мы были влюблены.

Под бабкиным халатом

твой жмурился пупок среди такой страны!

И водка по ножу

стекала в сок томатный,

не смешиваясь с ним.

Мы были влюблены.

Мы были влюблены. Сожмись, комок свободы!

А за окном луны, понятный для собак,

невидимый людьми,

шел не Христос по водам —

по крови деспот шел в бесшумных сапогах.

Плевался кровью кран под кухонною кровлей.

И умывались мы, не ведая вины.

Струилась в нас любовь, не смешиваясь с кровью.

Прости, что в эти дни

мы были влюблены.

1985

Ответ на записку

Все пишут — я перестаю.

О Сталине, Высоцком, о Байкале,

Гребенщикове и Шагале

писал, когда не разрешали.

Я не хочу «попасть в струю».

1980

* * *

Н. Н. Берберовой

Вы мне написали левой,

за правую извиняясь,

которая была в гипсе —

бел-белое изваянье.

Вы выбрали пристань в Принстоне.

Но что замерло, как снег,

в откинутом локте гипсовом,

мисс Серебряный век?

Кленовые листья падали,

отстегиваясь, как клипсы.

Простите мне мою правую