Мне часто снятся на рассветах синих
В ущельях гор заветные места,—
Белокопытник и лесной ожинник
Бегут по склонам горного хребта.
Всё дальше в ночь, и вот не слышно шума, —
Увижу вдруг верховья горных рек,
Где подо льдом шумит вода угрюмо
И, словно зверь, к весне линяет снег.
Сасыл-сасы, якутских коней ржанье,
Тоскующих по родине лесной,
Немолчное сплошных снегов блистанье,
Глухая ночь осады ледяной.
Мне часто снится вечер, крыша дома,
Холодный свет большие звезды льют,
И про отряд якутского ревкома
Былинники скуластые поют.
Придет пора, увижу край тот снова,
Тогда мечта исполнится одна:
Расскажут мне про старость Кунгушова,
Про молодость Ивана Лукина.
1934
Медвежий охотник Микита Нечаев
Просыпается ночью на широкой реке, —
Привязанный к пихте шитик качает,
Тысячи звезд горят вдалеке.
Кто там кричит на озерах дальних?
Птица ль какая? Иль зверь большой?
Стонет ли снова медведь-печальник,
Берег заветный томя тоской?
Горбясь, кричит над обрывом птица,
Хлопает крыльями, суетясь.
Что в эту звездную ночь приснится?
Тысячи верст разделяют нас.
Старый мой друг, золотой приятель,
Там, где бежит по камням поток,
В соснах, что спят за болотной гатью,
Нежно шипит глухариный ток.
Вечно я сердцем моим с тобою,
Снова я руки к тебе простер,—
Теплится ль там, за рекой большою,
В детстве покинутый твой костер?
1935
Ты видел, скажи мне, в тайге волокушу?
Приладив стволы невысоких берез,
Впрягли их в упряжку и едем по суше,
Пока не увидим негаданный плес.
На той волокуше я ездил тайгою
На кроне березы, с вожжами, с кнутом,
Сидели мы молча, и ночью глухою
Нас ждал за пригорком бревенчатый дом.
Был прозван тот волок: «семь кедров, семь елок»,
Он шел по болотам, вгрызался в луга…
Припомнишь былое, как путь наш был долог…
Далекое детство, родная тайга…
Короткую присказку деды сложили,
Когда к океану их паузки плыли,
Что-де повидаешь всего на веку,
Как будто на длинном в тайге волоку.
Я вспомнил сейчас волокушу с «колодкой»,
И старый товарищ рассказывал мне,
Что долго он летней порою короткой
Искал волокушу в лесной стороне.
Искал он в сибирской тайге волокушу…
Но разве теперь сохранилась она?
Большие дороги изрезали сушу,
В борта теплоходов стучится волна,
А в синих раздольях гудят самолеты…
И в зимнюю пору и в летние дни
Небесных дорог над Сибирью без счета,—
Как русская песня, просторны они.
И вовсе уклад изменился дорожный —
С вилюйской зимовки за несколько дней
В большом самолете охотник таежный
Привозит в столицу живых соболей.
1948
Звезды цветут на наших фуражках,
Словно на небе родной страны.
Дымятся сады на Сивцевых Вражках,
Как достоверный снежок весны.
В дымных садах, среди лип и флоксов,
Говор веселый навеки смолк,
В братской могиле, теснясь, улегся
Ингерманландский стрелковый полк.
Спят комиссары, раскинув руки,
Спят командиры ударных рот,
Спят в отгоревшем, в истлевшем туке,
Смерть перешедши, как реку, вброд.
Время придет, и в садах Республики
Желтый загар обоймет плоды,
Мальчик на толстеньких ножках, пухленький,
Увидит большие эти сады.
Будет ходить он, песок притаптывая,
Может, услышит в последний час,
Как облака доплывут до запада,
Песню, что рядом поют о нас.
1934