Все стихи 2016 года по алфавиту (СИ)

Земля повторяет столешницы круглость,

За круглым столом мы сидим под часами.

Нам страшно, поскольку беспомощны руки,

А карты под скатертью движутся сами

В гармонию масти, что есть очерёдность.

Чем меньше мы знаем, тем меньше и страшно.

Не ведая, всё ли сойдётся, притрётся ль,

Ныряем в метро головою, как страус.

Всегда монолитны, всегда исполинны,

Бесспорны, подспудны и неочевидны.

С движением времени движутся плиты -

Полей гравитации мощные мины.

Над вами моря, где не счесть мегалитров,

Вулканы-нарывы, дворцы, огороды,

Восстания плебса... Прекрасные плиты,

Пока безконфликтны, вы так благородны!

А с точностью в несколько тысячелетий

Уляжетесь мирно, как смута земная.

Чем больше мы знаем о вечном, тем легче

Приписывать скромно "насколько мы знаем".

II.

Невечная мерзкость полярного грунта,

А к северу - льдов над холодной водою.

Невечны и реки, что змеями в тундре,

Невечны лекарства змеиных удоев,

А к югу и той полосы усредненность

Невечна, как тот, кто её усреднил и

Построил аптеки с фонарностью, склонной

Светить лишь поэтам с тетрадками ниже.

Невечны озёра и женственный лебедь,

Узорность балета его привозная.

Невечны реформы, восстания плебса

И их результаты, насколько мы знаем.

Насколько мы знаем, невечны, как реки,

Пещерность души и компьютер в пещере,

Невечны евреи, монголы и греки,

Всего человечества зло и ущербность.

И временны плиты невечных надгробий,

Названия улиц и улицы сами,

И в этом пасьянсе надгробного рода

Беспомощно люди сидят под часами.

На скатерти к чаю слащавы словесность,

Хула и хвала, и халва развесная -

Побег от незнания даты повестки,

Что так вероятна - насколько мы знаем.

III.

И всё неизбежно, и всё неизбывно,

Порою, мы знаем, неисповедимы

Распятия воен, распутья судьбы, но

Они неизменно уводят от Рима

Печалью дорог, вдоль которых распяты

Рабы, восстававшие ради свободы.

Насколько известно, у солнечных пятен

Циклично участие в нашей погоде,

Но то, что исподом путей эмиграций

Глубокой подкладкой, подстёжкой гранита -

Константа природы, и, как ни старайся,

Её не изменишь, и неизменимы

Законы, которые необходимы

И неогибаемы, неоспоримы.

А плиты в походе своём нелюдимом

Подвластны законам, не писанным в Риме.

Тираны приходят, тиранят, уходят,

Им плиты подарят гранит на могилы,

Насколько мы знаем, законы природы

Пребудут всегда, как задуманы были.

Конечно, ночами немного тревожно.

Чем больше мы знаем, тем меньше мы верим,

Что горы свернём, покричав у подножий.

И прячем себя за бумажною дверью.

Поговорим о пустяках

Поговорим о пустяках,

В серьёзное не веря,

Пока бессмертны мы, пока

Живём, по крайней мере,

По самой кромке - между "быть"

И тем, что завтра может

Улыбку выбрыком губы

Спрямить, сковать, стреножить.

Не станем время временам

И нравам посвящать мы.

Любовь... Не тема ли она

К безгрешности зачатья?

Долью тебе вина в бокал.

Невечна вечность даже,

Она - понятие, пока

Мы скачем полем, пляжем.

Вино не призовёт молчать

О пустяках сугубых,

Пусть только поцелуй-печать

Стреножит наши губы.

Под красным светом абажура - полночь

Под красным светом абажура - полночь,

А белый лист под строки не упал, но

Он ждёт, и зрелость негативы помнит,

И серебро не искажает память.

Та, проявившись, скажет: слёзы - вруньи,

Улыбки - неуместны или время

Неправильно, а мыслям-говоруньям

Изменит цвет на блёклую безвреденость

Для снега отходящего - он, тлея,

Был чёрен, словно карандашный грифель,

В нём тень терялась траурностью шлейфа,

Скрывая неподобранные рифмы;

Был светел вздох Шопеновского марша,

Новорождённый март был жалок, сморщен

И гол, и влажен снятою гамашей,

Похож на свежесваренные мощи.

Но время даст к альбому отпечаток

Того, что, позабыв, не расскажу, и

Всё серое от жизни, от печали

Отбелится под красным абажуром.

И будет белым снег и всё былое,

А тень на нём заблудится, белея,

Останутся от горечи алоэ

Одни соцветья, пламени алее.

Подслушанный разговор друзей - критика и писателя

Как родилась Гоголевская вкидыш-тройка в "клевете на человека, клевете на родную землю, на русских людей" - в поэме "Мёртвые души" ...Шевырёв приветствует обещание Гоголя в первом томе "Мёртвых душ" показать читателю в последующих частях поэмы "все несметное богатство русского духа..."

С. П. Шевырёв был особенно близок с Н. В. Гоголем, которому оказывал много услуг: читал корректуру его сочинений, налаживал связи с книгопродавцами, ведал его финансовыми делами. После смерти Гоголя С. П. Шевырёв принимал деятельное участие в разборе его бумаг и хлопотал о посмертном издании его сочинений. И Гоголь ценил Степана, он писал Смирновой: "Если вы будете когда в Москве, не позабудьте познакомиться с Шевырёвым. Человек этот стоит на точке разумения высшей, чем другие в Москве, и в нём зреет много добра для России". С. П. Шевырёву принадлежит словосочтание "загнивающий Запад".