Нам нужно джентльменское соревнование идей об улучшении общества (интервью)

- А за кого тогда он будет голосовать?

- Надо спросить собственную совесть.

- Ну нет у некоторых совести, как у других - поэтического слуха.

- Некоторые просто недоразвитые, недоученные. Вот школьники стесняются своих честных, но мало зарабатывающих родителей, это же от глупости, от непонимания жизни. Они не знают своей истории. Сейчас половина народа говорит, что в СССР лучше жилось. И это опасная идеализация. Ведь сталинизм у нас не был осужден. Потому что мало кто дочитал до конца "Архипелаг ГУЛАГ".

- Но люди не хотят его читать - страдать, травмировать себя.

- Но они должны чувствовать эту невинную вину, каждый человек это может почувствовать....

- Да не каждый!

- Поэтому так важны стихи, литература. Без страха собственной совести нельзя жить, и мы должны это объяснять. Поэзия должна. Сейчас вот очень нужны философы, ведь мы так и не поняли, не осмыслили ХХ век со всеми его событиями. Многие по старинке примыкают к тем или иным партиям лишь для того, чтобы за спинами их лидеров не думать самостоятельно. Нам нужно не враждебное соперничество партий, а джентльменское соревнование идей об улучшении общества. Я долго живу в Америке и вижу, что идет бесконечная работа на следующие выборы. И как они смешиваются, как беспринципно совокупляются эти партии!

"Создав прецедент удачливости"

- Ну вот, опять о политике! Сами же не идете в нее. И что вам удалось сделать за время депутатства?

- Если все порядочные люди будут брезговать политикой, то кто же там останется? Я не иду в политику, потому что у меня есть другая профессия, а за три года депутатства я ничего не написал, но я горжусь, что я никогда не врал своему избирателю. Мне удалось в жизни несколько вещей, которые удаются очень редко. Это когда стихи превращаются в поступки, а поступки изменяют жизнь страны. Например, через два года после смерти Сталина я написал: "Границы мне мешают, мне неловко не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка, хочу шататься сколько надо в Лондоне, со всеми говорить, хотя б на ломаном..." Когда я стал депутатом, то первым поднял вопрос на съезде народных депутатов, что надо уничтожить выездные комиссии. Существовал огромный мир, которого мы не видели...

- Но вы же весь мир объездили еще при советской власти! Можно сказать, за весь советский народ.

- Но я не сидел и не ждал, пока мне это принесут на блюдечке...

- Вы считаете, что именно вы вынудили правительство вас выпускать?

- Именно так и было.

- А разве не было компромиссов, связи с ГБ? Вас в этом не раз упрекали...

- Какие компромиссы? Почитайте опубликованные в газете "Труд", в моей книге "Волчий паспорт" позорные доносы на меня председателей ГБ Семичастного, а затем Андропова, где они прямо обвиняли меня в антисоветской деятельности. Но в брешь, пробитую шестидесятниками, затем хлынули миллионы. В год дефолта три с половиной миллиона наших людей съездили за границу. Я со своими детишками был в Помпеях, туда приезжали девочки из Воронежа, на каком-то обшарпанном автобусе, но им было интересно, они смотрели мир. Из них будет формироваться средний класс, у которого будет совсем другой уровень.

Жить - это причинять всем ближним боль

- Давайте перейдем к чему-нибудь земному, жизненному.

- А мы что, говорили о небесном? Мы о жизни как раз и говорили.

- А теперь о любви. В вашей лирике есть тема вины перед женщиной. Что вы так на меня удивленно смотрите?

- Конечно, есть! Любая женщина - "дар без возможности отдарка".

- А женщины не были к вам жестоки? Измена, женское коварство - это ведь классические поэтические темы.

- Вот я сейчас женат четвертый раз...

- И опять счастливы?

- У меня все жены были редкие и замечательные. И у нас никогда с ними не было человеческих ссор, просто я вел кочевую жизнь, много ездил... Но все мои дети от разных браков знают друг друга и собираются вместе.

- Разве женщины никогда не предавали вас?

- Нет.

- Вы, отец пятерых сыновей, написали однажды, что тот, кто не понимает своих детей, бескультурен. Вы своих понимаете?

- А у вас есть дети?

- Дочь, и я ее не всегда понимаю, но мне не кажется, что по причине своего бескультурья.

- Я бы сошел с ума, если бы у меня была дочь, каждый молодой человек рядом с ней казался бы мне мною. Мои сыновья - очень разные, и я их очень люблю. Младшие еще учатся в школе. Женя больше всех похож на меня и внешне, и психологически. Он пишет стихи - и читает хорошо. И Саша, который живет в Англии, хорошо читает стихи. Женя выступает со мной с десятилетнего возраста. А Митя - компьютерный ребенок. Всем нам в семье помогает, если какой файл пропал. Они все очень разные, мои дети. Но они очаровательные. Моя жена - профессиональный врач, прирожденный врач, но сейчас преподает. Она хорошо чувствует прозу и помогает мне в составлении антологии. Все мои жены всегда критически относились к моим стихам. Жениться на поклоннице, свято тебя обожающей, - это опасно.

- Вы должны женщине подчиняться?

- В разумных пределах, но просто на женщине лежит большая ответственность.

- Многие мужчины так почему-то считают.

Блиц

- Ваш самый большой долг перед кем?

- Каждый человек - автор книги своей жизни, но есть много людей, которые ему помогают эту книгу писать. Вот перед ними многими - главный долг.

- Ваш лучший друг?

- Не знаю. Я не был знаком с Роменом Гари, а вот сейчас его читаю и чувствую как друга.

- Самый опасный порок?

- Бесчувствие. К чужой боли.

- А достоинство?

- Умение чувствовать чужую боль.

- Что вам дороже - тьма низких истин или возвышающий обман?

- Опасно и то и другое. Возвышающий обман оборачивается низкой истиной.

- Лучшая пора вашей жизни?

- Она, надеюсь, впереди, когда я закончу трехтомник антологии русской поэзии.

- Был человек, которому вы завидовали?

- Никому никогда.

- Что вас всегда утешает?

- Понимание единственности жизни.

- А что всегда раздражает?

- Триумфальная самоуверенность некоторых негодяев.

Биография

Евгений Александрович Евтушенко родился 18 июля 1933 года на станции Зима в Иркутской области. С 1947 года занимался в поэтической студии Дома пионеров Дзержинского района Москвы.