«А для меня оно не бремя…»
А для меня оно не бремя,
Моё неласковое время,
Моё — с подворья и с крыльца,
Моё — в моих чертах лица,
Моё — в чертах моей страны
И с той и с этой стороны.
Оно — мой крест, мой ратный стяг,
Зарёй восшедший на рейхстаг
И отворивший дверь в зените…
А что не так, уж извините.
«Обнимает, а не ссорит…»
Обнимает, а не ссорит
Юность с древностью седой.
Речка Сороть — это ж сородь,
Сродность берега с водой.
У неё свои заветы.
Даль своя, свои дела:
Вон какого нам поэта
С берегов своих дала.
ДОМ НАД СОРОТЬЮ
Прилетел ли ты, приехал,
Заходи в его уют.
В нём два Пимена, два Века,
В добром здравии живут,
Слово чествуют и шутке
Поиграть дают в усах.
В нём и внучке их, Минутке,
Не стоится на часах.
Сутки складывает в годы,
Поджидает третий Век.
Ба! Да он уже у входа
С шапки стряхивает снег.
ЯЗЫК ПУШКИНА
Его язык — язык волненья:
Волна к волне, к строке строка,
Как просверк чудного мгновенья,
Опередившего века.
Он свет из тьмы, как дождь из тучи,
Он лиры звон и блеск меча.
В нём — зимний лес и сад цветущий.
И на столе творца — свеча.
«А он и вправду бесподобный гений…»
А он и вправду бесподобный гений,
Неповторимый в просверках мгновений
И незабвенный в памяти веков.
Таков вердикт вселенских языков.
И всё же, всё же, говоря по-русски,
Он сам себе оценщик: «Ай да Пушкин!»
И озорник на поприще амура.
Он — весь душа и ум без перехмура.
«Он прост и неизбывен…»
Он прост и неизбывен
В любые времена.
Он и Боян, и Пимен,
И солнце, и луна.
Погода — непогода,
В нём бьётся пульс огня.
Он с нами до восхода
И до заката дня.
«И впредь шуметь его глаголам…»
И впредь шуметь его глаголам
По городам по всем, по сёлам,
По всем просторам кочевать
И жечь сердца и врачевать.
«Который год ещё раз и ещё…»
Который год ещё раз и ещё
Я в спор вхожу с изысканным поэтом.
Он мне внушает: кудри — хорошо,
Я соглашаюсь, но при всём при этом
Беру подсказку у простой травы:
— А как, скажи, кудрям без головы? —
И пожелав коллеге наилучшего,
Вручаю на прощанье томик Тютчева,
Как самую наиблагую весть
В простом, неоштампованном конверте.
Там всё — и мысль, и образ мысли есть,
И адрес есть доподлинный — бессмертье.
«О молодом, о будущем радея…»
Главе Аннинского района Воронежской области
О молодом, о будущем радея,
Со всех трибун от сердца своего
Читает «Анну Снегину» Авдеев,
И сам Есенин с голоса его
Идёт в поля — размашистый, красивый —
И там себя возводит в мужики.
И урожаи набирают силу,
И на корню хиреют сорняки.
Растут стога — зимой лафа коровам.
Ведь надо ж так уметь работать словом.
ЖЕЛЕЗНЫЕ ПЕШЕХОДЫ
Ведь надо ж так! Всё круче год от года
Ракеты космос рвут, а эти пешеходы
Железные в бетонных сапогах
Без разных там попутных «ух» да «ах»,
Как бурлаки, сквозь годы-перекаты
К нам солнечные тянут киловатты.
Вот к ним-то я, друзья мои, признаюсь,
Водя пером, испытываю зависть.
«Есенин!.. Как о нём сказать…»
Есенин!.. Как о нём сказать?
Весенним словом иль осенним?
Сказать, как боль перевязать,
Как по ножу пройти — Есенин.
Есенин сам про всё сказал
И в смех, и в плач, и в посвист снега.
Есенин горше, чем слеза,
Родней родни и дальше эха.
МАЯКОВСКИЙ
Для нас он был воистину огромным
В ряду вершин на перекличке с громом
В простом общенье почвы и металла
Задолго до цветов у пьедестала.
Таким он был, таким и остаётся
В рабочих буднях лозунга и солнца.
БОКОВ
Я так о нём сказал в тот день
По просьбе зала:
По части слова он — кремень.
Из-под кресала.
Сказал и буду говорить
Всегда, как снова.
Он даст ещё нам прикурить
В ладонях слова.
«Уж как ты ни старайся, друг ты мой…»
Уж как ты ни старайся, друг ты мой,
Живая жизнь не хочет по прямой,
Не хочет, чтоб какой-то там квадрат,
Затмив рисунок, вышел на парад
И подменил собою божий дар.
Ведь шар земной — он не бильярдный шар.
![И век и миг... [Стихотворения и поэмы]](/uploads/posts/books/173563/173563.jpg)
