1. Горюнья
На далеких на полянах,
Под вечерними цветами,
С почернелыми устами,
Изнывая в свежих ранах,
Принагнулася Горюнья,
Горя лютого пестунья.
«Кто мне телушко изранил,
Кто мне душу замутил,
Кто утробу задурманил,
Чудо-Юдо зародил?
Там, во мне самой, Горюнье,
Сердце Юдо шевелит,
Алой кровушке-игрунье
Путь плотинами прудит.
Как у этого у Юда
Пребольшая голова,
Юдо в матери покуда,
У Горюньи горя два:
Как и первое мученье —
Разродиться от плода.
А второе замышленье —
Первой горшая беда.
Надо семени отцову,
Зародившему во мне,
Отомстить ему по-нову
На воде или в огне.
Помогите мне, козявы,
Неулыбы, червяки!
Протяните, злые травы,
Ваши руки из реки!
Как вошел он, подступился,
Не узнала до сих пор.
Со стыдом моим случился
Не жених, а серый вор».
На далеких на полянах,
Под вечерними цветами,
С почернелыми устами,
Замышляет, мучась в ранах,
Принагнулася Горюнья,
Горя лютого пестунья.
А на небе пожелтелом
Пышет зраком угорелым,
Оттопыривши губу,
Смотрит на землю, покуда
Сын утробный, Чудо-Юдо,
Мечет мать свою в знобу.
Декабрь 1906
2. Сосунок
Бежит зверье, бежал бы бор,
Да крепко врос, закоренел.
А Юдо мчит и мечет взор
И сыплет крик острее стрел:
«Я есть хочу, я пить хочу!
Где мать моя? Я мать ищу.
Лесам, зверям свищу, кричу,
В лесах, полях скачу, рыщу.
Те клочья там ужели мать?
А грудь ее, цвет ал сосец?
К губам прижать, десной сосать…
Пропал сосун, грудной малец!
Ах, елка-ель, согнись в ветвях,
Склонись ко мне, не ты ль несешь
Молочный сок в суках-сучках,
Не ты ль меня вспоишь-спасешь?
Ты, липа-цвет, своей рукой
Прижми меня к груди своей!
Я пить хочу, весь рот сухой,
Теки млекóм, сочись скорей!
Береза-мать, напой, укрой!
Ты так бела, как тело — ты,
Исколот рот, измят корой,
И жилы все сухи, пусты».
«Ну на, соси». И клонит ствол.
И сок течет. И Юдо жив.
Сосет и пьет. Вот день ушел.
И сеет ночь по черни нив.
И ночь ушла. Вот день опять,
Листва шуршит и кроет мох.
И ночь и день. Пора отстать.
Уж голый ствол истек, заглох.
Сорвался лес, стремглав бежит,
И взрытый луг глушит бурьян.
А Юдо мчит, в пустырь кричит:
«Я сыт теперь, я сыт и пьян!»
Февраль 1907
3. Владыка
Упился березовым соком,
Уселся на троне высоком
Из желтых костей.
«Ведите сюда, подводите,
Калите железные нити
Огня золотей».
И всяких к ступеням престола
Подводят раздетых догола,
Со смертью в глазах.
Иного раздуло горою,
Толстел, за конторкою стоя,
В бумажных рублях.
Другой, словно волк отощалый,
Шататься, проситься усталый
По задним дворам.
И тут же продажное тело,
Избитое плеткой умело —
Отрава векам.
Тела за телами мелькают,
Владыка очей не спускает
И машет рукой.
И нижет на прут раскаленный
Палач, наготой распаленный,
Спину за спиной.
Сверкают владычные взоры
На крики измученной своры
Доживших людей.
И плещут железные нити:
«Ведите еще, возводите
На трон из костей!»
1906
4. Купалóкала