Стихи и поэмы

штемпеля Ленинграда

на конверте горят.

Штемпеля Ленинграда! Это надо понять.

Все защитники города

понимают меня.

Ленинградец, товарищ, оглянись-ка назад,

в полугодье войны, изумляясь себе:

мы ведь смерти самой поглядели в глаза.

Мы готовились к самой последней борьбе.

Ленинград в сентябре, Ленинград

в сентябре...

Златосумрачный, царственный листопад,

скрежет первых бомбежек, рыданье сирен,

темно-ржавые контуры баррикад.

Только все, что тогда я на Каму писала,

все, о чем я так скупо теперь говорю, -

ленинградец, ты знаешь, - было только

началом,

было только вступленьем

к твоему декабрю.

Ленинград в декабре, Ленинград

в декабре!

О, как ставенки стонут на темной заре,

как угрюмо твое ледяное жилье,

как врагами изранено тело твое...

Мама, Родина светлая, из-за кольца

ты твердишь:

«Ежечасно гордимся тобой».

Да, мы вновь не отводим от смерти лица,

принимаем голодный и медленный бой.

Ленинградец, мой спутник,

мой испытанный друг,

нам декабрьские дни сентября тяжелей.

Все равно не разнимем

слабеющих рук:

мы и это, и это должны одолеть.

Он придет, ленинградский торжественный

полдень,

тишины, и покоя, и хлеба душистого

полный.

О, какая отрада,

какая великая гордость

знать, что в будущем каждому скажешь

в ответ:

- Я жила в Ленинграде

в декабре сорок первого года,

вместе с ним принимала

известия первых побед.

...Нет, не вышло второе письмо

на далекую Каму.

Это гимн ленинградцам - опухшим,

упрямым, родным.

Я отправлю от имени их

за кольцо телеграмму:

«Живы. Выдержим. Победим!»

29 декабря 1941

Старая гвардия

В дни, когда на фронт пошли полки,

чтоб воздать злодеям полной мерой, -

на завод вернулись старики,

персональные пенсионеры.

Их вернулось двадцать, как один,

к агрегатам старого завода,

все - в суровой красоте седин,

верная рабочая порода.

Кавалеры многих орденов,

выправку хранящие поныне,

бившие сегодняшних врагов

в восемнадцатом на Украине.

- Разве, - говорят они, - сейчас

можем отдыхать мы без заботы?

В этот славный и опасный час

руки наши требуют работы.

У тисков, вагранок и станков,

там, где только это будет нужно, -

мы заменим воинов-сынов,

мы дадим сынам своим оружье.

И на приумолкшие станки,

не забытые за дни разлуки,

тихо положили старики

мудрые и любящие руки.

И запели светлые резцы,

мастеров узнав прикосновенье...

Было утро. Шли на фронт бойцы,

чтоб принять и выиграть сраженье.

1941

Баллада о младшем брате

Его ввели в германский штаб,

и офицер кричал:

- Где старший брат? Твой старший брат!

Ты знаешь - отвечай!

А он любил ловить щеглят,

свистать и петь любил,

и знал, что пленники молчат, -

так брат его учил.

Сгорел дотла родимый дом,

в лесах с отрядом брат.

- Живи, - сказал, - а мы придем,

мы все вернем назад.

Живи, щегленок, не скучай,

пробьет победный срок...

По этой тропочке таскай

с картошкой котелок.

В свинцовых пальцах палача

безжалостны ножи.

Его терзают и кричат:

- Где старший брат? Скажи!

Молчать - нет сил. Но говорить -

нельзя... И что сказать?

И гнев бессмертный озарил

мальчишечьи глаза.

- Да, я скажу, где старший брат.

Он тут, и там, и здесь.

Везде, где вас, врагов, громят,

мой старший брат-везде.

Да, у него огромный рост,

рука его сильна.