-->

Собрание сочинений

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Собрание сочинений, Бродский Иосиф Александрович-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Собрание сочинений
Название: Собрание сочинений
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 108
Читать онлайн

Собрание сочинений читать книгу онлайн

Собрание сочинений - читать бесплатно онлайн , автор Бродский Иосиф Александрович

Этот книга – часть электронного собрания сочинений И. Бродского, содержащая основной корпус стихотворений и поэм. Сюда не вошли (и включены в отдельные файлы): стихотворные переводы Бродского из разных авторов на рус. язык; неоконченная поэма «Столетняя война» с примечаниями Я. Гордина; переводы стихотворений Бродского на англ. язык (самим автором и другими переводчиками); стихотворения, изначально написанные Бродским на англ. языке, и их переводы на русский язык (не автором); неоконченная поэма «История XX века», написанная на английском языке и переведенная на русский Е. Финкелем. Представлены (насколько возможно) все опубликованные в бывшем СССР оригинальные стихотворные тексты Бродского. В собрание, возможно, пока не включены некоторые ранние стихи (до 1962?), которые автор позже не захотел публиковать (например, «Земля» и «Баллада о маленьком буксире»), а также неоконченные стихи, наброски, варианты и другие малоизвестные произведения (возможно, они будут еще опубликованы).

Тексты подготовлены путем сверки и вычитки электронных текстов-источников, издавна находившихся в Сети (предположительно, это были ручные наборы с ранних публикаций или «самиздата»), и OCR по изданиям: «Сочинения Иосифа Бродского», далее «СИБ» (1-е изд. в 4 тт., ред. Г. Ф. Комаров, «Пушкинский фонд», С-Пб., 1994; 2-е изд., тт. 1 и 2, ред. Я. Гордин, 1998); по утвержденному Бродским сборнику «Часть речи» (сост. Э. Безносов, М., «Художественная Литература», 1990; далее «ЧР»); и по сборнику «Форма Времени» (сост. В. Уфлянд, «Эридан», Минск, 1992; далее ФВ). При разночтениях пунктуации и мелких исправлениях текста предпочтение отдается СИБ, с исправлениями по имеющимся томам 2-го издания; при значительных отличиях текста приводятся варианты по др. публикациям или по электронному тексту-исходнику (обозначенному как «неизвестный источник»).

Порядок стихотворений следует хронологическому принципу СИБ: в пределах каждого месяца, сезона, года, десятилетия сперва идут точно датированные стихотворения в хронологическом порядке, затем датированные все более и более приближенно в алфавитном порядке, т.е. датированные месяцем, сезоном, годом, затем датированные неточно, условно или вовсе не датированные – также в алфавитном порядке. Датировка следует СИБ: означает дату первой публикации, 1990? означает приблизительную датировку. Отдельные недатированные ранние стихи, не включенные в СИБ, даются по неизвестным источникам и датированы . В отдельных отмеченных случаях датировка следовала опубликованным на англ. языке при участии Бродского сборникам: «Selected Poems» (1973, далее SP), «Part of Speech» (1980, далее PS), «To Urania» (1988, далее TU) и «So Forth» (1996, далее SF).

Примечания к текстам, присутствующие в СИБ, дополнены примечаниями из других публикаций (и, где необходимо, моими текстологическими пояснениями); все примечания атрибутированы. Выделенные в СИБ заглавными буквами или разрядкой слова даны курсивом.

С. В.

Подготовка текста: Сергей Виницкий. Собрание сочинений И. Бродского

находится на Сети по адресу «http://brodsky.da.ru».]

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

Перейти на страницу:

Византийское

Поезд из пункта А, льющийся из трубы
туннеля, впадает с гудением в раскинувшееся широко,
в котором морщины сбежались, оставив лбы,
а те кучевой толпой сбились в чалму пророка.
Ты встретишь меня на станции, расталкивая тела,
и карий местного мусора примет меня за дачника.
Но даже луна не узнает, какие у нас дела,
заглядывая в окно, точно в конец задачника.
Мы – на раскопках грядущего, бьющего здесь ключом,
то есть жизни без нас, уже вывозимой за море
вследствие потной морзянки и семафора в чем
мать родила, на память о битом мраморе.
И ежели нас в толпе, тысячу лет спустя,
окликнет ихний дозор, узнав нас по плоскостопию,
мы прикинемся мертвыми, под каблуком хрустя:
подлиннику пустоты предпочитая копию.
1994

В разгар холодной войны

Кто там сидит у окна на зеленом стуле?
Платье его в беспорядке, и в мыслях – сажа.
В глазах цвета бесцельной пули -
готовность к любой перемене в судьбе пейзажа.
Всюду – жертвы барометра. Не дожидаясь залпа,
царства рушатся сами, красное на исходе.
Мы все теперь за границей, и если завтра
война, я куплю бескозырку, чтоб не служить в пехоте.
Мы знаем, что мы на севере. За полночь гроздь рябины
озаряет наличник осиротевшей дачи.
И пусть вы – трижды Гирей, но лицо рабыни,
взявшись ее покрыть, не разглядеть иначе.
И постоянно накрапывает, точно природа мозгу
хочет что-то сообщить; но, чтоб не портить крови,
шепчет на местном наречьи. А ежели это – Морзе,
кто его расшифрует, если не шифер кровли?
1994

В следующий век

Постепенно действительность превращается в недействительность.
Ты прочтешь эти буквы, оставшиеся от пера,
и еще упрекнешь, как муравья – кора
за его медлительность.
Помни, что люди съезжают с квартиры только когда возник
повод: квартплата подпрыгнула, подпали под сокращение;
просто будущему требуется помещение
без них.
С другой стороны, взять созвездия. Как выразился бы судья,
поскольку для них скорость света – бедствие,
присутствие их суть отсутствие, и бытие – лишь следствие
небытия.
Так, с годами, улики становятся важней преступленья, дни -
интересней, чем жизнь; так знаками препинания
заменяется голос. Хотя от тебя не дождешься ни
телескопа, ни воспоминания.
1994

Из Альберта Эйнштейна

Петру Вайлю

Вчера наступило завтра, в три часа пополудни.
Сегодня уже «никогда», будущее вообще.
То, чего больше нет, предпочитает будни
с отсыревшей газетой и без яйца в борще.
Стоит сказать «Иванов», как другая эра
сразу же тут как тут, вместо минувших лет.
Так солдаты в траншее поверх бруствера
смотрят туда, где их больше нет.
Там – эпидемия насморка, так как цветы не пахнут,
и ропот листвы настойчив, как доводы дурачья,
и город типа доски для черно-белых шахмат,
где побеждают желтые, выглядит как ничья.
Так смеркается раньше от лампочки в коридоре,
и горную цепь настораживает сворачиваемый вигвам,
и, чтоб никуда не ломиться за полночь на позоре,
звезды, не зажигаясь, в полдень стучатся к вам.
1994

* * *

Меня упрекали во всем, окромя погоды,
и сам я грозил себе часто суровой мздой.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны
и стану просто одной звездой.
Я буду мерцать в проводах лейтенантом неба
и прятаться в облако, слыша гром,
не видя, как войско под натиском ширпотреба
бежит, преследуемо пером.
Когда вокруг больше нету того, что было,
не важно, берут вас в кольцо или это – блиц.
Так школьник, увидев однажды во сне чернила,
готов к умноженью лучше иных таблиц.
И если за скорость света не ждешь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.
1994

Моллюск [89]

Земная поверхность есть
признак того, что жить
в космосе разрешено,
поскольку здесь можно сесть,
встать, пройтись, потушить
лампу, взглянуть в окно.
Восемь других планет
считают, что эти как раз
выводы неверны,
и мы слышим их «нет!»,
когда убивают нас
и когда мы больны.
Тем не менее я
существую, и мне,
искренне говоря,
в результате вполне
единственного бытия
дороже всего моря.
Хотя я не враг равнин,
друг ледниковых гряд,
ценитель пустынь и гор -
особенно Апеннин -
всего этого, говорят,
в космосе перебор.
Статус небесных тел
приобретаем за счет
рельефа. Но их рельеф
не плещет и не течет,
взгляду кладя предел,
его же преодолев.
Всякая жизнь под стать
ландшафту. Когда он сер,
сух, ограничен, тверд,
какой он может подать
умам и сердцам пример,
тем более – для аорт?
Когда вы стоите на
Сириусе – вокруг
бурое фантази
из щебня и валуна.
Это портит каблук
и не блестит вблизи.
У тел и у их небес
нету, как ни криви
пространство, иной среды.
"Многие жили без, -
заметил поэт, – любви,
но никто без воды".
Отсюда – мой сентимент.
И скорей, чем турист,
готовый нажать на спуск
камеры в тот момент,
когда ландшафт волнист,
во мне говорит моллюск.
Ему подпевает хор
хордовых, вторят пять
литров неголубой
крови: у мышц и пор
суши меня, как пядь,
отвоевал прибой.
Стоя на берегу
моря, морща чело,
присматриваясь к воде,
я радуюсь, что могу
разглядывать то, чего
в галактике нет нигде.
Моря состоят из волн -
странных вещей, чей вид
множественного числа,
брошенного на произвол,
был им раньше привит
всякого ремесла.
По существу, вода -
сумма своих частей,
которую каждый миг
меняет их чехарда;
и бредни ведомостей
усугубляет блик.
Определенье волны
заключено в самом
слове «волна». Оно,
отмеченное клеймом
взгляда со стороны,
им не закабалено.
В облике буквы "в"
явно дает гастроль
восьмерка – родная дочь
бесконечности, столь
свойственной синеве,
склянке чернил и проч.
Как форме, волне чужды
ромб, треугольник, куб,
всяческие углы.
В этом – прелесть воды.
В ней есть нечто от губ
с пеною вдоль скулы.
Склонностью пренебречь
смыслом, чья глубина
буквальна, морская даль
напоминает речь,
рваные письмена,
некоторым – скрижаль.
Именно потому,
узнавая в ней свой
почерк, певцы поют
рыхлую бахрому -
связки голосовой
или зрачка приют.
Заговори сама,
волна могла бы свести
слушателя своего
в одночасье с ума,
сказав ему: "я, прости,
не от мира сего".
Это, сдается мне,
было бы правдой. Сей -
удерживаем рукой;
в нем можно зайти к родне,
посмотреть Колизей,
произнести «на кой?».
Иначе с волной, чей шум,
смахивающий на «ура», -
шум, сумевший вобрать
«завтра», «сейчас», «вчера»,
идущий из царства сумм, -
не занести в тетрадь.
Там, где прошлое плюс
будущее вдвоем
бьют баклуши, творя
настоящее, вкус
диктует массам объем.
И отсюда – моря.
Скорость по кличке «свет»,
белый карлик, квазар
напоминают нерях;
то есть пожар, базар.
Материя же – эстет,
и ей лучше в морях.
Любое из них – скорей
слепок времени, чем
смесь катастрофы и
радости для ноздрей,
или – пир диадем,
где за столом – свои.
Собой превращая две
трети планеты в дно,
море – не лицедей.
Вещью на букву "в"
оно говорит: оно -
место не для людей.
Тем более если три
четверти. Для волны
суша – лишь эпизод,
а для рыбы внутри -
хуже глухой стены:
тот свет, кислород, азот.
При расшифровке «вода»,
обнажив свою суть,
даст в профиль или в анфас
«бесконечность-о-да»;
то есть, что мир отнюдь
создан не ради нас.
Не есть ли вообще тоска
по вечности и т. д.,
по ангельскому крылу -
инерция косяка,
в родной для него среде
уткнувшегося в скалу?
И не есть ли Земля
только посуда? Род
пиалы? И не есть ли мы,
пашущие поля,
танцующие фокстрот,
разновидность каймы?
Звезды кивнут: ага,
бордюр, оторочка, вязь
жизней, которых счет
зрения отродясь
от громокипящих га
моря не отвлечет.
Им виднее, как знать.
В сущности, их накал
в космосе объясним
недостатком зеркал;
это легче понять,
чем примириться с ним.
Но и моря, в свой черед,
обращены лицом
вовсе не к нам, но вверх,
ценя их, наоборот,
как выдуманной слепцом
азбуки фейерверк.
Оказываясь в западне
или же когда мы
никому не нужны,
мы видим моря вовне,
больше беря взаймы,
чем наяву должны.
В облике многих вод,
бегущих на нас, рябя,
встающих там на дыбы,
мнится свобода от
всего, от самих себя,
не говоря – судьбы.
Если вообще она
существует – и спор
об этом сильней в глуши -
она не одушевлена,
так как морской простор
шире, чем ширь души.
Сворачивая шапито,
грустно думать о том,
что бывшее, скажем, мной,
воздух хватая ртом,
превратившись в ничто,
не сделается волной.
Но ежели вы чуть-чуть
мизантроп, лиходей,
то вам, подтянув кушак,
приятно, подставив ей,
этой свободе, грудь,
сделать к ней лишний шаг.
1994
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название