Избранное

По установившимся в Англии XVIII века общественным предрассудкам профессия гравера рассматривалась не как «высокое искусство», а как простое ремесло. Этим определилось и социальное положение Блейка как художника-гравера. Его попытка, по окончании обучения у Безайра, поступить в школу живописи при Королевской Академии художеств окончилась неудачно. Передают, что президент Академии художеств, знаменитый Рейнольде, посмотрев опыты Блейка, посоветовал ему «работать менее экстравагантно и более просто» и исправить ошибки в рисунке. Блейку были глубоко чужды парадность и пышная красивость английского академического классицизма. Прославленный портретист стал для него с тех пор типическим представителем и главой этого официально поощряемого искусства, глубоко враждебного идеалам Блейка не только в художественном, но и в социальном отношении. Об этом свидетельствуют его гневные «маргиналии» к статьям Рейнольдса об искусстве (1808), в которых он обличает «общество, составляющее цвет английской аристократии и дворянства, допускающее, чтобы художник умирал с голоду, если он поддерживает то, что они сами, под предлогом "поддержки", всячески стараются подавить». «Б Англии спрашивают не о том, имеются ли у человека способности или гений, но является ли он пассивным, вежливым и добродетельным ослом и подчиняется ли мнению дворянства об искусстве и литературе. Если да — его считают хорошим человеком, если нет — пускай умирает с голоду!»

В 1782 году Блейк женился на Катерине Боучер, простой неграмотной девушке, дочери садовника, которую он научил читать и писать и помогать ему в работе гравера. Она была его верным спутником на протяжении всей его жизни, поклонялась ему и искренне верила в его видения и пророческое призвание, терпеливо перенося вместе с ним его бедность и все тяготы его трудового существования.

Уже в эти ранние годы отчетливо проявились демократические симпатии Блейка. Когда летом 1780 года в Лондоне вспыхнули мятежи, его видели в многочисленной толпе, штурмовавшей ворота Ньюгетской тюрьмы и выпустившей на свободу заключенных.

В 1789 году Блейк радостно приветствовал начало революции во Франции. Рассказывают, что он появлялся на улицах Лондона в красном фригийском колпаке — символе революции и свободы. В 1790 году он сблизился с кружком передовых английских интеллигентов, радикалов-демократов, друзей французской революции и руководителей так называемого «Корреспондентского общества», пропагандистской организации «английских якобинцев». Кружок собирался в доме книготорговца и издателя Джозефа Джонсона, для которого Блейк в то время работал как гравер. В своих незаконченных пророческих книгах «Французская революция» (1791) и «Америка» (1793) Блейк прославляет американскую и английскую революцию как зарю освобождения человечества. От «Французской революции», героической поэмы в семи песнях, сохранился лишь экземпляр корректуры первой песни. Можно думать, что издатель Джонсон, испугавшись правительственных репрессий, рассыпал набор и отказался от ее дальнейшей публикации.

Действительно, такие репрессии вскоре последовали, в особенности с того момента, когда Англия возглавила реакционную коалицию европейских держав, направленную против революционной Франции. «Корреспондентское общество» было запрещено, многие из его членов в разное время арестованы. Последовали жесткие цензурные запреты, направленные против «мятежных книг», и суровые преследования их авторов и издателей.

В 1803–1804 годах Блейк тоже подвергся судебному преследованию по обвинению в «мятежных» словах и действиях — по доносу одного пьяного солдата, с которым он вступил в перебранку. Солдат показал, что Блейк поносил короля и английскую армию и что он занимался зарисовками вблизи морского берега. Процесс этот, несмотря на его анекдотический характер, мог грозить обвиняемому очень серьезными последствиями, однако поэт был оправдан присяжными за полным отсутствием улик.

В 1809 году, еще раз отвергнутый Академией, Блейк предпринял отчаянную попытку устроить персональную выставку, развесив в лавке своего брата небольшое число рисунков и акварелей. Эту выставку он сопроводил необычным по содержанию каталогом, излагавшим в афористической форме аллегорический смысл его картин и его взгляды на задачи искусства. Однако выставка также не вызвала никакого интереса. Рецензия на нее появилась только в либеральном журнале «Экзаминер»; ее автором был, по-видимому, публицист и критик Роберт Хент, один из издателей журнала. Он называл художника «несчастным сумасшедшим, которого можно оставлять на свободе только по причине его безвредности». Это была единственная рецензия, которой при жизни удостоился Блейк.

Поэты и критики романтического лагеря, значительно более молодые, чем Блейк, — Вордсворт, Кольридж, Чарльз Лэм, — слыхали о его существовании и даже посещали его, привлеченные любопытством. Но они смотрели на него как на «духовидца» и чудака; никто из них, по-видимому, не был знаком с его поэзией, которая в своих тенденциях нередко перекликалась с их собственным творчеством. Ближе всего к Блейку по своим философским и социально-политическим идеям был Шелли — и как лирик и как автор «пророческих» (в смысле Блейка) социальных утопий («Лаон и Цитна», «Освобожденный Прометей»). Однако Шелли в то время разделял безвестность своего старшего собрата: они ничего не знали друг о друге, и между ними лежало целое поколение.

Восемь лет, последовавших за неудачной выставкой, были для Блейка самыми тяжелыми. Покинутый немногочисленными друзьями молодости, он жил почти в одиночестве, стойко, как всегда, перенося бедность и лишения. «Я живу только чудом», — пишет он в одном письме. Лишь в последние годы жизни (1818–1827) он неожиданно нашел верных друзей и почитателей в группе молодых художников, по преимуществу граверов и акварелистов, настроенных, как и он, враждебно по отношению к господствующему академическому направлению английской живописи и признавших в нем своего учителя (Эдуард Кальверт, Сэмюэль Пальмер, Джон, Варлей и др.). Старший из них, Джон Линнель, уже пользовавшийся некоторой известностью, сумел выхлопотать Блейку небольшое пособие от Академии художеств; ему же Блейк был обязан последними большими заказами — циклами иллюстраций к «Книге Иова» и к «Божественной комедии», которые представляют едва ли не самую замечательную часть его работы как художника.

Сочинения Блейка в настоящее время собраны полностью в научном издании Джефри Кинса, неоднократно переиздававшемся с 1925 года, вместе с рукописными вариантами, прозаическими статьями и заметками (в большинстве — «маргиналиями» на страницах прочитанных книг) и собранием писем, вышедшим также отдельным изданием.

Поэзия в этом собрании представлена тремя группами произведений: лирикой, «пророческими книгами» и афоризмами.

Известно, что Блейк, в особенности в годы молодости, исполнял свои лирические песни в кругу друзей на сочиненные им самим мелодии — «необычные и прекрасные», по отзыву одного свидетеля. Мелодии эти до нас не дошли. Не получив никакого музыкального образования, он владел, по-видимому, и этим творческим даром.

Первое собрание его стихотворений «Поэтические наброски» было издано его друзьями в 1783 году, но содержит произведения разного времени, в том числе написанные значительно раньше: песни, элегии, баллады, частью еще подражательные, частью свидетельствующие об уже сложившемся оригинальном даровании. Среди них выделяется баллада «Король Гвин», прославляющая восстание угнетенного народа против жестокого властителя. Незаконченная историческая драма «Эдуард III» в манере Шекспира, патриотическая и лиричная, в заключительной песне менестреля также прославляет свободу как героическое наследие Альбиона.

Книга Блейка не была замечена. Последующие он гравировал и распространял сам, как было сказано выше.

Лучшую и наиболее популярную часть поэтического наследия Блейка представляют две последующие книги — «Песни Невинности» (1789) и «Песни Опыта» (1793), в дальнейшем объединенные автором в одной книге. Оба цикла отличаются четкостью идейно-художественного замысла и композиции, кристальной ясностью и прозрачностью мыслей, образов и слов, в которых эмоциональная непосредственность, простота и музыкальность песни сочетаются с глубоким моральным и общественным содержанием.