Одолень-трава

да дела идут неспоро.

Всё же в пятницу в обед

он явился, как и след,

по царёву указанью,

именному расписанью

с приворотливой травой

на приём к царю домой.

Говорит Иван Кокоту:

«Вот настой для приворота,

выпей-ка его в обед,

вместо кофе, на десерт.

Чтоб тебе не колготиться,

я снесу и царь-девице

приворотливый настой,

а потом пойду домой,

на печи посплю немного,

отдохну чуток с дороги.

так что, царь, не обессудь,

жив-здоров и счастлив будь».

По пути зашёл к девице,

на дворец её дивится:

словно сказка, тот дворец –

дорогих камней ларец.

Весь сверкает он и пышет,

облака, как снег на крыше,

сад вокруг, как дивный лес,

полон всяческих чудес.

На крыльцо, его встречая,

вышла дева молодая,

разомлевшая со сна,

слаще меда и вина.

Говорит Иван ей: «Зелье

для любви и для веселья

передал тебе Кокот,

ты его, словно компот,

выпей нынче за обедом,

и конец тоске и бедам.

Будь здорова и прощай,

лихом, чур, не вспоминай».

Дома Ваня две-три ложки

съел поджаренной картошки,

выпил зелье и на печь

поспешил с тулупом лечь.

В это время у Кокота

появилась, вдруг, забота:

потянуло на любовь,

заиграла в жилах кровь.

«Вот теперь пора к девице,

срочно надобно жениться, –

размечтался царь Кокот, –

ишь, энергия как прёт.

И она, поди, в волненье

извелась от нетерпенья,

дожидаясь жениха.

Тут недолго до греха».

В то же время царь-девица

бьётся, словно кобылица,

разгулявшаяся кровь

потянула на любовь,

как тигрицу на охоту.

«Позову-ка я Кокота,

соглашусь с царём на брак,

он старик, но не дурак.

Съест он яблок молодильных

чародейных и всесильных,

и, даст Бог, в единый миг

станет молодцем старик,

будем спать в одной постели,

жить в довольстве и веселье».

Ваня спит и видит сон,

что он в девушку влюблён,

не в царицу, не в принцессу.

а в красавицу из леса.

Говорит он ей слова:

«Одолей врага, трава,

стань моею, Одолёна,

перед Богом наречённой,

как законная жена».

Говорит ему она:

«Я уже не Одолёна,

просто девушка Алёна.

Ты из сути колдовской

травяной сварил настой.

Не побрезгуешь жениться

на совсем простой девице,

я согласна, что уж врать,

а теперь пора вставать».

Подскочил Ванюша. Разом

от волненья ум за разум

заскочил – и был таков:

не видал чуднее снов.

Ну, а явь ещё чуднее

и толковей, и длиннее:

как сиянье от окна,

у крыльца стоит она –

не былинка, а девчонка

раскрасавица Алёнка.

Говорит ему: «Привет,

можно в гости или нет?»

Ей Иван в ответ: «Давай-ка,

заходи и будь хозяйкой,

созовём в избу гостей,

справим свадьбу без затей».

«Я согласна, – Одолёнка,

а верней сказать, Алёнка

входит чинно к Ване в дом, –

будем жить – не пропадём».

               * * * 

Царь-девица в нетерпенье,

в восхищенье и волненье

ждет, пождет, когда придёт

околдованный Кокот.

Полежала, походила:

ах, накраситься забыла,

села сходу за трельяж,

чтобы сделать макияж.

В то же самое мгновенье,

как своё отображенье

увидала в зеркалах,

всё забыла в пух и прах:

и Кокота, и страданья,

и мечты, и ожиданья,

но за это образ свой

полюбила всей душой.

На себя теперь девица

всё глядит – не наглядится,

а вне зеркала она

знать не хочет ни рожна.

В гости царь идти собрался,

руки вымыл, причесался

и к девице молодой

побежал прямой тропой.

Пробежал он так немножко

и увидел на дорожке,

как во сне, судьбу свою –

супоросную свинью.

А, увидев, восхитился

и без памяти влюбился,

позабыв на век о всём

в сумасшествии своём:

в том числе про депутатов,

что, как пни, сидят в палатах,

про министров, воевод,

генералов всех пород,

звездочётов, чародеев,

собутыльников, евреев,

мамок, нянек, двух шутов,

про невесту и врагов,

про страну, что в ней ютятся,

топорами мастерятся

люди всяческих мастей

из различных волостей.

Вот и всё. С того момента

царь Кокот лишь комплименты

сыплет всюду для свиньи,

словно деньги не свои.

Кстати, яблок молодильных

чародейных и всесильных

любознательный народ

так нигде и не найдёт.

Золочёную посуду

из сокровищниц Махмуда

слуги сдали в Эрмитаж.

Вкруг её ажиотаж

поостыл, когда узнали,

что и в ней еду пожрали.

Только старый мудрый кот

во дворце один живёт,

а Ивановы детишки

с ним играют в кошки-мышки,

отвечают на «апчхи»,

просят сказки да стихи.

И ещё. У частокола

люди мужеского пола

не лежат ни тут, ни там,

подались к другим домам.

Сколько ниточка не вьётся,

но конец всегда найдётся,

сказке тоже есть конец,

тот, кто слушал, молодец.