Избранное

Группа из 250 боевиков предприняла попытку перейти Пяндж, ворваться на территорию Таджикистана, пройтись кровавым рейдом по кишлакам. Но подоспевшие боевые машины пехоты с десантом сорвали операцию. В схватке был тяжело ранен полевой афганский командир Казис Арвал, два его телохранителя убиты. Однако часть вражеского отряда все же прошла на наш берег, укрылась в горах. Ее обнаружили часовые боевого дозора сержанта Николая Филиппова. В завязавшемся бою сержант погиб.

До последнего патрона отстреливался рядовой Шинкулов, преграждая путь 23-м боевикам к кишлаку Парвор. Ночью, отходя к своим, солдат сорвался в пропасть. Чудом остался жив.

Попал под обстрел с другого берега наряд сержанта Викулова. Бросившись наземь под ближайший камень, сержант ударился головой, потерял сознание. Но это и спасло его. Придя в себя уже ночью, он обнаружил, что камень, за которым лежал без чувств, изрешечен пулями. Малейшее непроизвольное движение бойца могло стоить ему жизни.

Доля солдата нелегка и мирное время, а уж если война… Предельное нервное напряжение, громадные физические перегрузки и плюс «афганская» жара – до сорока пяти. Не по Фаренгейту! Да еще в условиях высокогорья, когда воздух разрежен, кислорода не хватает.

– Второй раз служу здесь, – признался в разговоре старший лейтенант Александр Кокарев, – сердчишко начинает пошаливать. Я смотрю на него, молодого, мускулистого, и не могу представить такое. Хотя… умер же от инфаркта начальник одной из застав майор Дмитрий Иструк.

Когда влезаешь в раскаленную солнцем броневую машину и смотришь вместе с десантниками в триплекс на «пляшущие» в синем мареве горы, в голове одна только мысль: поскорее добраться до очередной заставы и припасть к бачку с водой. Вода, как правило, теплая, и ее живительную влагу чувствуешь лишь, пока пьешь. Кончаешь – и во рту опять сухо, горло дерет, словно в него забили деревяшку. Вода речная, из Пянджа, осенью, говорят, она бывает светлой и чистой, а сейчас – мутная, со смытыми с гор примесями. Даже с крупицами золота. Солдаты шутят: «За годы службы мы станем самыми богатыми людьми, у нас почки золотом покроются».

Но богатыми они, конечно, не будут. Во всяком случае, российские солдаты. Ибо платят им за рисковую службу втрое меньше, чем, скажем, бойцам из Казахстана, прибывшим охранять таджикскую границу. Это удивительно, но факт: они стоят в одном окопе, в одном звании – и русский, и казах, подвергаются одной смертельной опасности, но плата «за страхи и службу» так вот разнится. В остальном же лишения и невзгоды – одинаковы. Даже гробы за неимением цинка для погибших паяют из снарядных ящиков. По правде сказать, все это довольно кощунственно к памяти павших и их родственникам, в трагический час с изумлением получающим этакое «лоскутное» творение. Воюющая армия не имеет возможности достойно проводить в последний путь своих героев. Цинк перестали выделять по фондам. Как перестали выделять и многое другое.

Разбитую заставу у гранатового сада надо восстанавливать, поставить хотя бы крышу над казармой. Ведь в Таджикистане стоит не только сорокоградусная жара, она сменяется проливными дождями. Начальник заставы и его заместитель ломают головы: где достать шифер? Приехавший из штаба погранотряда старший офицер подсказывает: надо проявить солдатскую смекалку, недалеко в горах находится якобы оставленная кошара, крытая этим самым шифером. Почему бы не воспользоваться? Как говорится, дожили воины-интернационалисты.

Россияне-пограничники понимают важность выполняемых ими задач. А не забыла ли Россия своих сыновей, кои не щадя живота своего несут ратную службу? Нет, различных постановлений, Указов Президента, законов о всяких там дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим службу в «горячих точках», хватает. Да ведь в жизнь то они у нас претворяются через пень колоду. В итоге офицеры, да и солдаты не получают своевременно денежное довольствие. Не совсем понятно, когда и кем будет выплачиваться пособие семье погибшего. Чехарда идет с отпусками. Личный состав офицеров погранотрядов укомплектован только на треть, выезд на отдых в такой ситуации весьма и весьма затруднителен. Правда, в последнее время на подмену стали присылать офицерские кадры или, как тут говорят, «гуманитарную помощь» из Центральной России, с восточных границ, но всем ясно, что данная акция не решает проблемы. Бойцы на погранзаставах месяцами не видят свежих газет, журналов, почта работает отвратительно. Но что более всего потрясает, так это то, что люди, идущие в бой, воюют на изношенной технике. Большинство БМП и БТРов остались в частях со времен афганской войны. В то время как 201-я российская мотострелковая дивизия передает новейшие машины подразделениям таджикской армии.

Эти подразделения еще недостаточно организованы, обучены, и пройдет немало времени, прежде чем вооруженные силы республики встанут на ноги. Сами таджики прекрасно понимают, что без российских пограничников, без 201-й дивизии им свой суверенитет не отстоять.

Принято четырехстороннее соглашение между Узбекистаном, Казахстаном, Таджикистаном и Россией об охране таджикско-афганской границы. На заставы идет молодое поколение, зараженное всеми пороками цивильного общества, офицеры хватаются за головы. Много хлопот с контрактниками. Был случай, когда на границу в один отряд направили служить крутых парней из двух враждующих преступных группировок Екатеринбурга. Эти ребята получили боевое оружие, с помощью которого и учинили разборку между собой.

Смущает тех, кто отвечает за работу с личным составом, и то, что нет определенности в присяге, которую должны принимать пограничники. Служат-то все вроде в Российской Армии – таджики, и узбеки, и казахи, но охраняют далеко не российскую землю. Кому, какой стране присягать в таком случае? Думали, гадали – сошлись на том, что клятву верности надо давать пресловутому СНГ.

Кроме всей этой, так сказать, объективной неразберихи имеет место и масса неурядиц местного значения. Мне, например, совершенно непонятно, почему начальник погранотряда должен согласовывать с управлением погранвойск в случае надобности вылет боевых вертолетов для поддержки вступивших в бой тех же пограничников? Именно из-за этого согласования летели к гранатовому саду «Ми-24» более часа, а могли бы быть там через 15-20 минут. Но, видимо, уж такая это неизлечимая, извечная болезнь – заорганизованность в работе штабов, которую окупают мужеством и стойкостью наши солдаты.

…Мы часто произносим ставшую уже расхожей фразу: Россия может обойтись без каждого из нас, но никто из нас не обойдется без России. Да без России всем нам трудно, но, право же, и ей без нас нелегко, а уж тем более без тех, кто охраняет Отечество.

Я пишу эти строки, пережив вместе с великой некогда страной страдания, позор и унижение, обрушившиеся вследствие первой и второй «чеченских войн», развязанных ненавистниками России и направленных против человеческого разума. Иррациональность этих боен, сейчас народ наш, кажется, стал понимать. А тогда поколение молодых людей, проживающих по городам и весям Центральной России и рьяно осваивающих псевдорыночную науку – как ограбить слабого, было крайне беспечно. И, конечно не помнило, скажем, сводок Совинформбюро, заставляющих нервно биться сердца бабушек и дедушек. Эпизодические же сообщения о боях местного значения, проходящих на таджикско-афганской границе, воспринимались многими, похоже, довольно равнодушно, сюжеты на эту тему, транслируемые по телевидению, смотрелись как кино. Но это до поры до времени.

Хотя здравомыслящие люди осознавали: армию надо крепить и реформировать, но не псевдодемократическим лекалам. Волновали, очень волновали людей и такие вопросы: зачем нам такие жертвы в Таджикистане? Почему российские пограничники охраняют «чужую» границу? Эти вопросы часто и прямо ставятся в прессе, их обсуждают в курилках солдаты и офицеры, родители, дети которых служат в «горячей точке». Их мы услышали по приезде в Душанбе и от женщин-пермячек – представительниц областного Комитета солдатских матерей, доставивших здешним бойцам, среди которых пермяков, кстати, четыре тысячи, гуманитарную помощь. Правда, поездив по погранотрядам (к слову сказать, вместе со своим самодеятельным ансамблем «Калинка» – то-то было радости у солдат!), оплакав погибших с заставы у гранатового сада, эти подвижники сами нашли ответ. И когда у них состоялась встреча с Председателем Верховного Совета Республики Таджикистан Эмомали Рахмоновым и тот спросил их, с каким сердцем покинут они эту страну, одна из них, Лариса Михайловна Новикова, сын которой служит на «расстрелянной заставе», скажет за всех: