Вот и небо просыпалось золотом,
Просыпаются села в цвету,
Не пора ль и тебе, моя молодость,
Острокрылою петь на лету?
Вот и глубь голубиного говора
Говорит о любви, о твоей…
— Предаваться не здорово норову —
У ворот проворчал воробей.
Но предчувствием темным томимая,
Ты стояла, грустя у окна —
И, неверная и нелюбимая,
Мимо нас проплывала весна.
О, если правда, что без цели
Мои мучительные речи,
Что с Музой — миру надоели
Неутешительные встречи…
Что здесь, испепеляя травы,
В пар обращая Леты воды,
Текут чудовищные сплавы
В сталелитейные заводы
И огнедышащие печи,
Где пламя ада веселится,
Жгут обескрыленные плечи,
Жгут обездумленные лица —
Ну, что ж, развеются сомненья,
Я двери наглухо закрою
И семиструнную настрою
Для одиночного служенья.
Какой ненужный старый хлам
В мешке дырявом за плечами!
Зачем влачу — не знаю сам —
Грамм золота, а сор пудами.
Отец и дед, и прадед мой
С таким же точно грузом скудным
Бродили в стужу, дождь и зной
По тем же весям многолюдным.
И щек сухую желтизну,
И грубый голос: «вещи, вещи!»,
И худосочья кривизну,
И руки грубые, как клещи,
Я перенял от них. И вот
Всю жизнь прошел, минуя детство —
Веревкой стянут мой живот
И за спиной мое наследство.
Эй, подавайте всякий сор —
Все вынесут тугие плечи…
И с дворней со двора на двор
Веду торгашеские речи.
А ночью, выйдя за порог
Моей лачуги захудалой,
Я вижу — в небе бродит Бог —
С мешком, печальный и усталый.
Услышишь ты волнующе-глухие
Трех сыновей последние слова?
— Теперь ты плачешь, горькая Россия!
Сплетается народная молва…
Твой первый сын… Ты помнишь, как тревожно
Он звал тебя в разливе нежных строк…
Ты изменила образ непреложный,
В сырую ночь ушла… И умер Блок.
И сын второй, рожденный для отваги
Тот воин, собиратель жемчугов…
В каком теперь покоится овраге
У ног твоих сраженный Гумилев?
Россия, невозможная Россия,
Что думаешь, куда идешь? Зачем?
— Опять взыграла темная стихия,
Твой третий сын невозвратимо нем…
Пьянея молодостью удалою,
Он распевал, как птица на лету,
С твоей дружил унылою землею,
Твою хранил огромную мечту…
Но ты, Россия — сказочное слово!
Но ты, Россия — «собственная стать»…
Сын изнемог, а для тебя не ново
Еловый гроб к погосту провожать…
Так растеряешь ты, не замечая,
Так лучших потеряешь ты детей,
Печальная, любимая, больная,
Неласковая между матерей.
И, может быть, в безвестной деревушке
Уже теперь какой-то мальчуган,
Другой Сергей — быть может, новый Пушкин —
Отмечен русской кличкой — хулиган.
И гонит на твои поля нагие
Стада коров и смотрит на ворон…
Россия, непонятная Россия,
Ужель — и он?
1926
Когда-нибудь в неизмеримый час
Неутолимого существованья,
Мой нежный друг, я знаю — без прикрас
Предстанет мне холодный призрак знанья.
Предстанет он, и я увижу вдруг
Другими, настоящими глазами
Весь этот мир простой и строгий круг,
Где ты и я, с землей и с небесами…
Мой милый друг, да будет мне дано
В тот страшный час не увидать предела…
Пусть навсегда во тьме таится дно,
Которое душа познать хотела.
Ты сожжена, последняя страница
Страшнейшего наследия души…
Бездушная не дрогнула столица,
Не закричит никто — «пожар! туши!»
Развеял ветер горестную сажу,
Служанка утром пепел подмела…
Так над собой чудовищную кражу
Душа свершила и в зарю ушла…
О, мгла земли… Сон мира непробуден,
Сон человечества уныл и сер…
О, Гоголь, он мучителен, он труден
Твой подвиг, твой пленительный пример…
