Иван Подкова

I

Было время — на Украйне

пушки грохотали.

Было время — запорожцы

жили-пировали.

Пировали, добывали

славы, вольной воли.

Все то минуло — остались

лишь курганы в поле.

Те высокие курганы,

где лежит зарыто

тело белое казачье,

саваном повито.

И чернеют те курганы,

словно горы в поле,

и лишь с ветром перелетным

шепчутся про волю.

Славу дедовскую ветер

по полю разносит...

Внук услышит — песню сложит

и с той песней косит.

Было время — на Украйне

в пляску шло и горе:

как вина да меду вдоволь —

по колено море!

Да, жилось когда-то славно!

И теперь вспомянешь —

как-то легче станет сердцу,

веселее взглянешь.

II

Встала туча над Лиманом,

солнце заслоняет:

лютым зверем сине море

стонет, завывает.

Днепр надулся. «Что ж, ребята,

время мы теряем?

В лодки! Море расходилось...

То-то погуляем!»

Высыпают запорожцы,

вот Лиман покрыли

их ладьи. «Играй же, море!»

Волны заходили...

За волнами, за горами

берега пропали.

Сердце ноет; казаки же

веселее стали.

Плещут весла, песня льется,

чайка вкруг летает...

Атаман в передней лодке —

путь-дорогу знает.

Сам все ходит вдоль по лодке,

трубку сжал зубами;

взглянет вправо, взглянет влево

где б сойтись с врагами?

Закрутил он ус свой черный,

вскинул чуб косматый,

поднял шапку — лодки стали.

«Сгинь ты, враг проклятый!

Поплывемте не к Синопу,

братцы атаманы,

а в Царьград поедем — в гости

к самому султану!»

«Ладно, батько!» — загремело.

«Ну, спасибо, братцы!» —

И накрылся. Вновь горами

волны громоздятся...

и опять он вдоль по лодке

ходит, не садится;

только молча, исподлобья,

на волну косится.