Танец души:Стихотворения и поэмы.
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Танец души:Стихотворения и поэмы., Щировский Владимир Евгеньевич-- . Жанр: Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Танец души:Стихотворения и поэмы.
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 315
Танец души:Стихотворения и поэмы. читать книгу онлайн
Танец души:Стихотворения и поэмы. - читать бесплатно онлайн , автор Щировский Владимир Евгеньевич
Одним из вершинных достижений русской поэзии в 1930-е годы стало творчество В.Е.Щировского (1909-1941). Поэт, оказавшийся столь социально чуждым советской власти (он был сыном сенатора), работавший в провинции то сварщиком, то электриком, то попадавший за решетку, погиб в Керчи под бомбежкой в 1941 году; чудом уцелела часть его архива. В книгу вошли все сохранившиеся произведения В.Щировского, а также краткие воспоминания о нем А.Н. Доррер, подруги жены поэта. Второе издание существенно дополнено материалами, которые лишь недавно стали доступны.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
ВЛАДИМИР ЩИРОВСКИЙ. ТАНЕЦ ДУШИ: СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ.
СТИХОТВОРЕНИЯ
«Ужели Люцифер меня связал…»
Ужели Люцифер меня связал
С Лукрецией Луки Джордано?
О, тело, запрокинутое странно,
Казалось, я и вправду осязал.
Был в этот день закат кровав и ал,
Как в горле розовеющая рана,
И вышла ты из книги, из обмана,
И в мой сошла молитвенный фиал…
И я тебя испил, как пьют вино,
До дна. И страшно заглянуло дно.
…………………………………………..
Я осужден на вечные скитанья
Тарквинием без цели и стяжанья?
А. П. ШАТИЛОВОЙ. АКРОСТИХ
Кресты не носят дат рождений и кончин,
И кладбище течет, в пустую степь впадая,
Таинственно влача от мая и до мая
Астральную тоску отверженных руин.
Грядущему вручен, не я ль, скажи, один,
Отцветшим словесам цветенье возвращая,
Радел о ризах роз и звал коснуться края
Одежды бывших лет и кубка давних вин?
Дари меня цветком, улыбкой и портретом,
Еще умней пойми велеречивый пыл
Целующихся пар и мирных благолепий…
Кресты не помнят дат. Люби кресты и степи,
А я уже нашел меж храмовых стропил
Язык молчания о бывшем и отпетом.
ЗЕЛЕНАЯ ЛАМПА
Исполненные долгого цветенья,
Мы понесли вблизи сердец своих
Спокойные и влажные каменья
Причастных мирозданью мостовых.
Полдневный путь был ревностью отмечен,
Касаньем камня к сердцу. Облака
Безгневно жили, воздвигался вечер,
И ветр классический, и горестный закат.
Но, утомясь последним созерцаньем
Мучительных сближений, воля вежд
Прияла вновь Элизиум Надежд,
В предельной нежности, в безмерном чарованье.
И в комнате, в которой вечера
Слагают полусветы на эстампы,
Нас приобщает свет зеленой лампы
Преджизненным свершеньям до утра.
И благ, и неизведанно спокоен
Зеленый сумрак – никогда не рань
Живущего познавшею рукою,
И жизнь являй, как сладостную дань,
Простую дань сладчайшего почина
Земле, прошедшей множество небес…
О Рокамболь, бубновый интерес,
Качели, бури, старость и кончина.
«Дни розовы и алы…»
Дни розовы и алы,
И всё реально.
И бывшей младости хоралы
Звучат политонально.
И сопьюся я, пожалуй,
И не заплачу,
Левкой иссохнувший и вялый
Любя тем паче.
Живу надменно и чердачно
И сокровенно,
И не скорблю, что всё пустячно
И неизменно.
«Пигалица злополучная…»
Пигалица злополучная,
Скачет она,
Наша романтика скучная,
У моего окна.
Дочку мою Аглаю
На подоконник сажаю,
И, младенческой десницей
Растворив окно,
Она ошалевшей птице
Приятно дарует зерно.
Я думаю: девочка милая,
Дура моя золотая,
Зачем я хвастаю силою,
Умные книги читаю?
Пусть тебе песни нравятся
Этого юного люда.
Ты вырастешь красавицей
Под пигалицыны баллады.
Будь умной: я стар и глуп.
«Есть в комнате простор почти вселенский…»
Есть в комнате простор почти вселенский.
Весь день во мне поет Владимир Ленский,
Блуждает запах туалетных мыл.
И вновь: «Ах, Ольга, я тебя любил!»
Прекрасно жить. На письменном столе
Лежат стародворянские пруды,
Мерцают лебеди. Навеселе
Звучат гармошек громкие лады,
И громы ладные старинных ливней
Звучат еще прекрасней и наивней,
Чем до восстанья в октябре.
Вот, проползая по земной коре,
Букашки дошлые опять запели
Интернационал, и по панели
Мятется трудовой и пыльный пыл.
«А знаешь, Ольга, я тебя любил!»
ПАМЯТЬ
Анне Петровне Шатиловой
Времена возникают. Взрастает в сверканьях и дымах
Площадей небывалых суровый безумный гранит,
Но ушедших от нас, и поэтому только любимых,
Моя память спокойно, свободно и нежно хранит.
Предстают созерцанью, полюбившему холод и ясность,
Лица бывших друзей, обстановки забытых квартир.
Я люблю примирившую всё неизбывную разность
Между обликом мысли и обликом, видевшим мир.
И живут невесомые доли усердных веселий
И любимыми ставшие образы старых коварств,
Города, переулки предместий, дома, водоемы, качели
И в покинутой комнате стол и жеманный бювар.
Там когда-то, читая Айвенго, я пугался потемок,
Населявших пролет между двух этажерок в углу,
Там встречал я рассветы, и был бестревожен и тонок
Луч серебряно-красный в окне, приникавший к стеклу.
Там позднее любил я по ночам, когда все засыпали,
Видеть радуги в сонных глазах и биению крови внимать,
Начинался дремотный полет и в кошмарном фиале
Предпоследними секстами дом сотрясала зима.
Там рождалась нетвердая, тяжкая, робкая зрелость…
Жив ли стол, озарявшийся первым любовным письмом?
Кем разбита та лампа, что некогда вяло горела
В одиночестве бурном и в преображенье ночном?
В строгой памяти живы друзья, и вино расставанья
Затаил и сберег любопытный и дерзостный вкус,
И в часы неожиданных дум, на случайном диване
Мнится сладостным бремя постигнутых девичьих уст.
Но пленительно время, и пространство неумолимо,
И безмерно число обаяний ночных и дневных.
Колдовские поля и столицы, прекрасные дамы
Обнимаются зреньем, дорогами окружены.
Жизнь и смерть обручаются: в веснах, и летах, и зимах
Сочетаются ветр придорожный с чернокнижием уличных плит.
И ушедших от нас, и поэтому только любимых,
Моя память спокойно, свободно и нежно хранит.
Перейти на страницу:
