Метаметафора

После смерти Гамлет вошел в Офелию

как дыхание входит в флейту

Как нота СИ становится нотой ФА

ЧАША

Чаша Гамлета — кубок с ядом

"Да минует меня Чаша сия"

В Чаше Гамлета кровь Христа

с растворенным ядом

"Примите ЯДите"

а в Чаше ЯД

ШАХМАТЫ

Конь ходит буквой "Г"

образуя имя ГАМЛЕТА

и лабиринт ЭЛЬСИНОРА

Рокировка Гамлета-отца с Клавдием

Рокировка Гамлета с Розенкранием и Гильденстерном

Рокировка Гамлета с Лаэртом

вместо Гамлета умирает от яда Лаэрт

вместо Лаэрта умирает от яда Гамлет

Рокировка Гамлета с Фортинбрасом

вместо Гамлета королем Дании

становится Фортинбрас

Рокировка Шекспира с призраком

Он сыграл в пьесе тень Гамлета-отца

ЗЕРКАЛА

Эльсинор — система зеркал

призрак в латах прошел сквозь стражу

и никого не задел

Гамлет бросился вслед за призраком

– Осторожнее, принц,

не свалитесь в море!

Можно, ступить

на зеркальный мираж стены или башни

и провалиться в море

так погибла Офелия

растворясь "в зеркальном потоке"

Могила Офелии была зеркальна

В ней была драка Гамлета и Лаэрта

Гамлет обезглавленный в Англии

принял могилу за брачное ложе

взревновал Лаэрта к Офелии

кричал что любит ее

в 40000 раз больше чем брат Лаэрт

А по бокам отражались

4 Гамлета и 4 Лаэрта

Отраженье переходя в отраженье

дает 40000 отражений

или 40000 реинкарнаций

составляющих веер астральных тел

40000 Гамлетов

вцепились в горло Лаэрта

40000 Лаэртов

вцепились в Гамлета

40000 клинков и рапир Лаэрта

40000 клинков и рапир Гамлета

Скрестились лучами света

В час поединка

могила Офелии стала небом

где Офелия —

влажная звезда и луна

окуталась сияющим саваном

из рапир и клинков

Гамлет празднует праздник тел

давно уже нет его тела

Смеется череп Йорика

над черепом Гамлета

А Гамлет стал флейтой

Он играет сам себя

выдувая

уже несуществующими губами

неслышимую мелодию

незримого тела

ГАМ ГАММЫ ГАМ-

ЛЕТАЛЕТАЛЕТАЛ

Могильщик роюший могилу буквой "М"

Выбрасывает прах наружу буквой "Г"

ГМ-ГМ-ГМ

ГАМЛЕТ

Глина-ил-глина

ил-ил-ил

или

* * * * * * * * * * *

Переделкинский Фауст

– Неужели Пастернаку уже 108, а ведь совсем недавно было 100 – эта фраза прозвучала на дне рождения Пастернака в Переделкине. Меня привез туда Андрей Вознесенский. За столом на веранде стали вспоминать, у кого кто был учителем. У Пастернака Рильке и все-таки Маяковский. У Андрея Пастернак. «А у Кости только Бог и море учеников», сказал Вознесенский.

Это был вечер Великого Посвящения. Я просто физически ощущал присутствие Бориса Леонидовича, хотя при жизни его не разу не видел. Фотокопия в человеческий рост о чем-то говорила но не в ней было дело. «Его лицо светилось и мерцало как в старых кинолентах. Фотография этого не передает», – сказал Андрей. Но после его слов фотография тоже передавала. Борис Леонидович совершил нечто немыслимое. То, что не удалось даже Фаусту. «Привлечь к себе любовь пространства...» Он ушел а пространство осталось. Более того, оно заселено и заполнено живым присутствием равного ему по силе поэта, Переделкино есть и останется лишь в той мере, в какой есть и будут Вознесенский и Пастернак.

Дело тут, конечно, не в ученичестве. В поэзии не бывает ни учеников, ни учителей. Просто есть особые стадии посвящения где учеником может быть учитель, а учителем ученик. При жизни все мы ученики. Как трогательно Юлиан Тувим обращается к Богу с просьбой оставить его навсегда второгодником в жизненной школе. «В мире есть только три вещи: Бог, Поэзия и ты», – сказал мне недавно Андрей. Я считаю, что это стихотворение. И оно должно быть сохранено. На самом деле есть только Бог и Поэзия, а между ними любой счастливчик в миг вдохновения. Андрей произнес эту фразу во время своей болдинской весны 1997 года, когда ему удалось впервые в русской поэзии превратить поэтическую строку из отрезка в бесконечную ленту Мебиуса. Он шел к этому давно через кругометы галактик. Наконец-то русский стих вырвался из прямолинейного мира Евклида в мир изогнутых полусфер Лобачевского.

НА деревьях висит ТАЙ...

БОже отпусти на НЕ