Обыкновенный человек

Вичентие, Мицич.

Вичентие (ведет под руку Мицича). В этом-то, как видишь, и все дело, Йованче.

Мицич (упираясь). Я ничего не говорю, только…

Вичентие. Ты меня послушай. Девушка она хорошая, да и твой неплох. Я к нему за эти дни пригляделся. К тому же Арса – твой старый друг.

Мицич. Ладно, ладно, я подумаю. (Про себя.) О господи! Ну и влип я… Чужих детей женю.

Вичентие. А теперь, между нами говоря… у девочки кое-что есть. Не бог весть что, но кое о чем Арса позаботился.

Мицич. Да ладно, ладно…

Вичентие. Согласен? Иди, поцелуемся.

Мицич. На что согласен?

Вичентие. Ты что, только проснулся, что ли?

Мицич. Да нет же, друг, не проснулся. Если б ты знал мои мучения!

Вичентие. Ух! Странные мучения! Сейчас женитьба – наименьшее мучение на свете.

Мицич. Если наименьшее, то почему ты сам не женился, а ковыляешь по свету со своим ревматизмом, как побитая кошка?

Вичентие. То есть, как это ковыляю? (Бодрится). Прежде всего я хожу очень хорошо и, ей-богу, никакой боли больше не чувствую. А потом, если хочешь знать, я и сам женюсь.

Мицич. Ты?

Вичентие. Да, я… и не переспрашивай, пожалуйста.

Мицич. Ну и женись, брат, будь счастлив, а за других беспокоиться нечего.

Вичентие. Нечего беспокоиться? Во-первых, ты мне такой же друг, как и Арса, и поэтому я хочу, чтобы вы породнились. У вас хорошие и красивые дети… Если говорить правду, этот твой на тебя вовсе и не похож.

Мицич. Конечно, не похож.

Вичентие. А на кого же он похож?

Мицич. А откуда мне знать? Я бы и сам хотел знать, на кого он похож.

Вичентие. Как так?

Мицич (злорадно). Да так. Разве я знаю, как! Есть на свете дети, которые ни на кого не походят.

Вичентие. Ты прав, так тоже бывает. Но дело не в том, на кого он похож. Ты мне только скажи, на что ты решился, тогда позовем Арсу и, бог даст, уладим дело.

Мицич (про себя). Нет, так дальше не пойдет: не хочу я больше, чтобы надо мной разыгрывали комедию. Хоть я человек и принципиальный, но не могу позволить, чтобы из меня делали ученую собачку.

Вичентие. О чем ты думаешь?

Мицич. Знаешь, скажу откровенно, я думаю взять свой чемодан и уйти туда, откуда пришел.

Вичентие. В Ягодину?

Мицич. Да, у меня там свои дела.

Вичентие. Но разве ты мне ничего не ответишь?

Мицич. Отвечу оттуда.

Вичентие. Как оттуда? Может быть, ты хочешь с женой посоветоваться?

Мицич. Да, посоветоваться с ней.

Вичентие. Тогда совсем другое дело, совсем другое дело. Конечно, без этого нельзя: вместе вы его, как говорится, родили, вместе воспитывали, вместе о нем и заботиться должны. Ты прав.

Мицич. Конечно, прав. Поэтому я и хочу уже вечерним поездом уехать.

Вичентие. Хорошо, хорошо, чем скорее, тем лучше.

Мицич. Вот так. Я пойду подготовлюсь, а ты меня подожди. (Уходит налево.)

Вичентие один.

Вичентие. Что-то будет. Когда я еще только начинал это дело, чувствовал – счастливая у меня рука. (Достает из кармана письмо.) Снова зовет меня, говорить, если я еще раз замолвлю за него словечко, дело будет улажено. Утром пойду обязательно, но поставлю условие, чтобы этот безбожник никогда не переступал порога моего дома.

Арса. Мария, Вичентие.

Арса. Ну, как? Говорил с ним, Вичентие?

Вичентие. Конечно.

Мария. И что он говорит?

Вичентие. Арса, дай мне руку. Дай и ты мне руку, Мария. Или нет, подождите, не давайте мне рук, пока не придет ответ из Ягодины.

Арса. Из Ягодины?

Вичентие. Он хочет вечером уехать в Ягодину поговорить с женой. Ведь ребенок не только его, но и ее. А что касается его самого, он абсолютно согласен.

Мария. А ты, Вичентие, не особенно ему навязывался? Право, скажу тебе, она у меня одна, и вовсе не старая дева, может посидеть. Но если он по доброй воле и если вышло так, что предложил он, а не мы сами…

Вичентие. Не твоя заботушка, сноха. Когда я берусь за какое-нибудь дело, то уж знаю, что и как делать.

Арса. Это известно.

Мария. А мне кажется, тут что-то не так. Почему это ему вдруг захотелось уехать в Ягодину?

Арса. Да, это нехорошо.

Вичентие. А разве я тебе не сказал? Поговорить с женой.

Мария. А не хочет ли он увильнуть от ответа? Уедет и не ответит.

Арса. Может быть и так.

Вичентие (думает). Может. Не говорю, что не может.

Мария. Теперь он по всей Ягодине будет рассказывать, как мы ему навязывали дочь. Я тебе говорила, Арса, я была против этого. Нравится ему наша дочь, пусть сам и добивается. Одно дело, если бы он сразу согласился, совсем другое, если он поедет в Ягодину и будет думать там.

Арса. Он должен был сказать: да или нет.

Вичентие (стоявший до сих пор задумавшись). Знаете, о чем я сейчас думал?

Мария. О чем?

Вичентие. Мы всеми способами постараемся ею задержать. Он не должен уехать ни сегодня вечером, ни завтра утром. А ты, сноха, тем временем напишешь его жене письмо. Пусть завтра же приезжает.

Арса. Вот это дело!

Мария. Но я не знаю его жены.

Арса. Не знаешь, тогда Вичентие за тебя напишет. Нужно написать: «Дорогая госпожа, так-то и так-то. Ваш муж и ваш старший сын находятся у нас в гостях, и я прошу вас приехать к нам первым же поездом. Мы будем очень рады. Кроме того, имеется одно важное дело…»

Вичентие. Не важное, а семейное.

Арса. Семейное дело… Дальше Вичентие составит. Но Йованче говорить ничего нельзя; вот когда у него здесь будет жена, ему некуда будет ехать. Это ты здорово придумал, Bичентие.

Мария. Если вы говорите, что так будет хорошо…

Арса. А вот и Душан с Зоркой. Нужно, чтобы они об этом не знали. Не говорите им.

Душан, Зорка, те же.

Душан. А где же Влайко? Ищу его по всему винограднику.

Зорка. А я вас ищу, дядя Вичентие. Приготовила вам отвар бузины.

Мицич, Дамнянович, те at е.

Мицич и Дамнянович одновременно появляются на сцене – один слева, другой справа; каждый несет по чемодану. Приближаются и смотрят друг на друга с испугом.

Дамнянович. Куда вы направляетесь?

Мицич. Я, братец, домой, а ты куда?

Дамнянович. Я?… Я, право… Да я тоже с вами.

Мицич испуганно ставит на пол чемодан и крестится.

Арса. Вы посмотрите, посмотрите! Спрашивают один другого, куда едут, и уже договорились, а? Знаем мы вас, никуда вы не поедете, оба остаетесь!

Все. Оба, оба!

Вичентие и Арса отнимают чемодан у Мицича, а Душан и Мария у Дамняновича.

Мицич. Пожалуйста, отпустите; пусть остается этот… этот мой сын, а я уеду, я должен ехать.

Дамнянович. Нет, нет! Если даже мой отец останется, я все равно должен уехать.

Все. Нет, так нельзя! Ни один не поедет! (Отнимают у них чемоданы, и те с отчаянием смотрят друг на друга.)