Репетитор

15.

Катя впервые была в гостях у Жени.

Поначалу она держалась поблизости от двери, боязливо прислушиваясь к шагам в коридоре:

- А вдруг она все-таки зайдет?

- Во-первых, едва ли, - успокаивал Женя. - Во-вторых, почему вам не познакомиться уже сегодня? Какая разница - когда, если я обо всем договорился? А в-третьих, - ты ли это? Так свободно общаешься тут с актерами - и вдруг…

- Ну как общаюсь? Насчет автографа? Или чашечки кофе? Насчет того, кто на ком женат? А тут - насчет жизни. Не их, а своей… Сравнил!

Говоря это, она подробно разглядывала полулюкс.

- Здесь один раз Калягин жил, - сообщила она. - Знаешь, почему я запомнила? Ключик кто-то в песке нашел, мне его принесли на "спасалку", и я объявила в мегафон: "Отдыхающего из Дома имени Неждановой, потерявшего ключ от номера, прошу зайти к дежурной…" Слушай, а может, это судьба? Я не про Калягина, конечно, - я про номер ваш: ключик-то мог быть от какого угодно, правда? Но он был от этого… Ты вообще веришь в судьбу?

Но ответить она ему не дала, воскликнув без всякой паузы:

- Ой, балда беспамятная! Я ж согласилась зайти только из-за холодильника вашего! Он работает?

- Да… кажется, - оторопел он. - А зачем тебе?

- Бельдюгу положить. Пробовал, нет? Попробуй. Бабушку угости. Языки только не проглотите! Ее при мне коптили сегодня утречком, свежей не бывает…

Она вытаскивала из одного полиэтиленового пакета другой, с рыбкой, довольно увесистый, и определяла его в холодильник. - Хочешь парочку сейчас?

- Катя, это совершенно лишнее, - запротестовал Женя. - Ну сообрази сама… Что Ксеня должна подумать? Она либо не будет тебя прослушивать… либо не дотронется до этой "бельдюги"! - он огорчен был всерьез.

- Да почему? Я ж от чистого сердца. Можешь даже вообще не говорить, что это от меня.

Такое предложение слегка успокоило его. А Кате все эти "комплексы" были просто неведомы.

- Кто-то, мол, передал для Замятиной. Сами рыбаки могли для любимой артистки - скажешь, не могли?

- Я не знаю, настолько ли рыбаки любят искусство, - усмехнулся Женя. - Да и бабка у меня догадливая, быстро вычислит этого рыбака… Катя, сколько это стоило?

- Да подарили мне на коптильне! Ну честно же… - она взяла изящный фруктовый ножик со стола. - Вот, хочешь, на ноже поклянусь?

- Не надо, верю, - улыбнулся он и отобрал нож, как у маленькой. - Мы заниматься будем сегодня? И чем именно? - поставил Женя вопрос ребром.

- Чем прикажете, я - пожалуйста. Я тетрадочку новенькую принесла.

- Да писать, может быть, пока нечего. Понимаешь, твой показ - это компетенция Ксени, я тут ни при чем. Но, кроме показа, там еще есть собеседование… Надо, чтоб ты могла толково рассказать, какие у тебя были сильные театральные впечатления, - это раз…

- Ой… у меня их так много, я перезабыла уже большинство.

- Я говорю о самых сильных! Ты что - так часто бываешь в театрах?

- Я? Нет, особо частить некогда. А если пересказываешь, что по телику видела, - это уже не то? И отметку снижают? - Катя беседовала через открытую балконную дверь, сидя на воздухе в плетеной качалке.

- Катя… - произнес ее репетитор с некоторым изумлением. - А ты ведь еще маленькая! В твоих вопросах иногда та же святая наивность, что меня ждет в начальной школе!

- Это я - святая наивность? Ой, Женечка, это у тебя ко мне симпатия, наверно. У меня, знаешь, какие мысли бывают? Если их вслух сказать, ты от меня сразу откажешься!

- А ты рискни, - предложил он.

- Еще чего! Нет-нет, не верь, это я пошутила. Слушай, а эти книжки ты для кого взял? - она опять впорхнула в комнату и разглядывала обложки; там были Немирович-Данченко, Михаил Чехов, "Пустое пространство" Питера Брука…

- Для тебя, конечно. Для нас.

- И уже закладочки сделал! Жень, а разве с них надо начинать?

- А с кого?

- По-моему, все-таки с бабушки. Ты у нее спроси: может, нечего даже трепыхаться?

- Да почему, Катя? Все зависит от нас!

- От вас, это точно. От тебя и от твоей замечательной бабушки… Гляди, чего я откопала - среди всех этих Станиславских… - из прозрачной сумки, где была рыба, Катя извлекла газету, а из нее - брошюру. - Маленькая, да удаленькая! Лучше и понятней этих толстых…

Брошюра называлась "Ксения Замятина - судьба и роли"; с обложки смотрело ее лицо, каким оно было лет 15 назад.

- Ну и чем это поможет тебе? - насмешливо спросил Женя. - Ничем. Скорее повредит даже… Видишь ли, у нас дома было экземпляров 40 этой книжонки. А зимой пришли дети, собирающие макулатуру, и Ксеня отдала им эти залежи. Раздражали ее комплименты за одну ее работу в кино, которой он стыдится. И опечатки: переврали, к примеру, имя-отчество ее любимого учителя…

Катя выслушала и ужаснулась:

- Ну все!… Если она такая… сильно принципиальная, - ничего не надо, Жень. Никакого показа.

- Какая тут связь?

- Потому что артель "Напрасный труд". Потому что боюсь я ее! Ты или вообще на меня наплюй, или давай толкаться в какой-нибудь другой институт. В плодово-консервный, к примеру. На косточковое отделение!

- Слушай меня, - Женя держал ее сейчас за пальцы обеих рук. - Ксения Львовна - человек действительно трудный. Но это по отношению к себе самой. Для себя трудный. А к другим она умеет быть снисходительной… Пастернака знаешь?

…Но старость - это Рим, который

Взамен турусов и колес

Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьез.

- Жень, зачем ты со мной связался? - невпопад спросила Катя тихо и тоскливо. Сразу он выпустил ее пальцы из своих и буркнул нахмурившись:

- Так… "из общих соображений". Работать мы будем сегодня или как?

- Только не здесь - здесь я боюсь. А по дороге - в бар зайдем, хорошо? Он уже открылся…

Женя покрутил головой, взъерошил свои волосы и взял со стула пиджак. Но надевал его заторможенно, нехотя… Поразмыслил и объявил:

- Нет, Катя, иди одна. Не хочу я там появляться… там вечно эта компания, и мне не нравится, как они смотрят на нас. У тебя с собой денег нет? - он полез в карман.

- Вот еще, свои есть. А если я угощаюсь на твои, значит, они правильно смотрят! Жень, ну скажи, просто: зачем я тебе? Нравлюсь, что ли?

- Не без этого, - мрачно сказал он и пошел на балкон, затянувшись не очень умело бабушкиной сигаретой.

- Наконец-то! - засмеялась Катя.

- Но развивать этот мотив мы не будем, я уже сказал! - раздалось с балкона.

- Да почему же, почему?! Вот глупенький философ мне попался…

Она влетела к нему на балкон, но он осадил ее вопросом:

- Смотри, мама твоя… С кем это она?

У газона внизу Катина мать говорила с угрюмым рослым парнем, одетым в кожанку и держащим в руке мотоциклетный шлем. Заметно было, что мать робеет и не может дать парню каких-то объяснений, которых тот домогался.

- Это по мою душу, - прикусив палец, прошептала Катя. - Пойдем отсюда… заметит! - потащила она Женю в комнату, и глаза ее были напряженными, узкими, недобрыми, без признаков того света, который сиял в них еще минуту назад.

- Да кто он такой?

- Контролер чертов! Специально ко мне приставленный! Женечка, уехать мне надо отсюда! Мне сейчас тошно объяснять, только мне надо уехать… Помоги, а? Поможешь?

Она повисла на нем. Он боялся обжечь ее сигаретой, совершенно ненужной сейчас, а пепельницы рядом не было. Впервые Женя чувствовал физически вес ответственности, ее тепло, ее дрожь…