Трамвай «Желание»

Стелла отвечает тем же, конвульсивно всхлипывая.

БЛАНШ (негромко). Все в порядке — объяснились. Сейчас меня чуточку лихорадит, но зато я, кажется, все уладила. Я посмеялась, обратила все в шутку. Обозвала его мальчишкой, смеялась, чуточку пококетничала. Да, я флиртовала с твоим мужем, Стелла!

СТИВ и ПАБЛО тащат ящик с пивом. Гости собираются на покер…

Мужчины проходят между сестрами, окинув Бланш быстрым, любопытным взглядом, и скрываются в доме.

СТЕЛЛА. Прости его.

БЛАНШ. Да, это мужчина не из тех, для которых цветет жасмин. Но, пожалуй, именно этого и нужно подмешать к нашей крови теперь, когда у нас нет «Мечты», — иначе нам не выжить. Как прекрасно небо! Улететь бы на ракете, да и не возвращаться.

РАЗНОСЧИК (возникает из-за угла, выкрикивая). А вот с пылу, с жару!..

БЛАНШ (испуганно вскрикнула, резко отшатнулась. Но сейчас же, еще не переведя дух от испуга, рассмеялась). Куда же мы теперь, Стелла… нам в ту сторону?

РАЗНОСЧИК. …с пылу, с жару!

СТЕЛЛА (беря ее под руку). Нет, сюда.

БЛАНШ (со смехом). Слепой… ведет слепого!

Исчезают за углом. Еще не замер безнадежный смех Бланш.

А в ответ ему — взрыв хохота из дома. И все громче и громче «синее пианино» и труба под сурдинку.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Покерная ночь.

Есть у Ван-Гога картина — бильярдная ночью… Та же инфернальность полунощного свечения основных цветов простейшего спектра сейчас в кухне.

Над желтой клеенкой на кухонном столе — висячая лампа под ярко-зеленым стеклянным абажуром. На игроках, СТЭНЛИ, МИТЧЕ, СТИВЕ и ПАБЛО, разноцветные рубашки: густо-васильковая, пунцовая, белая в красную клетку, светло-зеленая; и сами они — мужчины в самом соку, и матерая мужественность их так же груба и непреложна, как основные цвета спектра.

На столе яркие ломти арбуза, бутылки из-под виски, стаканы. Спальня освещена довольно тускло, в два цвета — от лампы над кухонным столом, сквозь портьеру, и с улицы. Пока сдаются карты, игроки хранят молчание.

СТИВ. Так что открылось?

ПАБЛО. Пара валетов.

СТИВ. Прикупаю две.

ПАБПО. Тебе, Митч?..

МИТЧ. Вышел.

ПАБЛО. Одну — себе.

МИТЧ. Виски… есть еще охотники?

СТЭНЛИ. Я.

ПАБЛО. А не дойти ли взять на всех китайского рагу?

СТЭНЛИ. Я проигрываю, а у тебя разыгрался аппетит. Никто больше не набавляет? Откроемся? Открылись. Сдвинь-ка зад со стола, Митч, расселся! Раз игра, на столе должны быть только карты, монета и виски. (Его качнуло. Широким жестом смахнул со стола на пол арбузные корки.)

МИТЧ. Что, уже повело?

СТЭНЛИ. Кому сколько?

СТИВ. Мне три.

СТЭНЛИ. Я — одну.

МИТЧ. Опять вышел. Домой пора собираться.

СТЭНЛИ. Да заткнись ты.

МИТЧ. Мама больна. И не будет спать всю ночь, пока не дождется.

СТЭНЛИ. Ну и сидел бы при ней дома.

МИТЧ. Да это она… велит бывать на людях. Вот и ходишь. А что радости? Все думаю, как она там сейчас.

СТЭНЛИ. Ох, да катись ты, Христа ради.

ПАЕЛО. Что у тебя?

СТИВ. Флешь. Пики.

МИТЧ. У вас у всех жены. А я… вот не станет ее — останусь один как перст… Я — в ванную.

СТЭНЛИ. Возвращайся скорей, титьку дадим.

МИТЧ. А пошел ты… (Уходит в ванную.)

СТИВ (сдает). Семь на развод. (Сдавая, заводит очередную побасенку.) Сидит раз старик негр у себя на дворе; сидит, бросает цыплятам пригоршни кукурузных зерен… как вдруг — отчаянное кудахтанье, и из-за дома, сломя голову, молоденькая курочка; а за ней по пятам — петух; догнал, вскочил на нее…

СТЭНЛИ (нетерпеливо). Да сдавай же!

СТИВ. …но только приметил корм, тут же отпускает ее с миром и давай клевать зерно. А негр посмотрел и говорит: «Не дай бог самому так оголодать когда-нибудь!»

Стив и Пабло хохочут. На улице из-за угла показались СЕСТРЫ.

СТЕЛЛА. А игре и конца не видно.

БЛАНШ. Как я сейчас?

СТЕЛЛА. Очень хороша, Бланш.

БЛАНШ. Жарко, просто сил нет. Подожди, не открывай… сначала попудриться. Очень у меня умученный вид?

СТЕЛЛА. Да нет. Свежа, как маргаритка.

БЛАНШ. Которую несколько дней как сорвали.

Стелла открывает дверь, входят.

СТЕЛЛА. Так-так-так… а вы, друзья, как я погляжу, и не думаете кончать.

СТЭНЛИ. Откуда вы?

СТЕЛЛА. Были с Бланш на ревю. Бланш, это мистер Гонзалес и мистер Хаббел.

БЛАНШ. Пожалуйста, не вставайте.

СТЭНЛИ. А никто и не собирается, можете не беспокоиться.

СТЕЛЛА. И долго еще вы собираетесь играть?

СТЭНЛИ. Пока не кончим.

БЛАНШ. Да, покер так захватывает. Можно подсесть к кому-нибудь?

СТЭНЛИ. Нельзя. Может, к Юнис поднялись бы?

СТЕЛЛА. Что ты — половина третьего!

Бланш ушла в спальню и полузадернула портьеру.

Ну, что вам стоит, подсчитайтесь после следующей сдачи, а?..

Скрипнул стул. Стэнли звонко шлепает Стеллу по заду.

(Резко.) Не смешно, Стэнли.

Мужчины смеются.

(Уходит в спальню.) Как меня бесят эти его выходки при посторонних.

БЛАНШ. А приму-ка я ванну.

СТЕЛЛА. Опять?

БЛАНШ. Нервы. Что, занято?

СТЕЛЛА. Не знаю.

Бланш стучит. Дверь открылась, вытирая полотенцем руки, выходит МИТЧ.

БЛАНШ. А-а… здравствуйте.

МИТЧ. Здравствуйте. (Смотрит на нее во все глаза.)

СТЕЛЛА. Бланш, это Хэродд Митчел. Моя сестра, Бланш Дюбуа.

МИТЧ (с неуклюжей галантностью). Мое почтение, мисс Дюбуа.

СТЕЛЛА. Как здоровье мамы, Митч?

МИТЧ. Да спасибо, в общем все то же. Благодарит вас за горчицу. Простите, пожалуйста. (Медленно проходит в кухню, то и дело оглядываясь на Бланш и смущенно покашливая. Спохватывается, что унес полотенце, и, растерянно посмеиваясь, отдает Стелле.)

БЛАНШ (присматривается к нему с явным интересом). Этот как будто поприличнее.

СТЕЛЛА. Пожалуй.

БЛАНШ. Вид у него какой-то невеселый.

СТЕЛЛА. У него больна мать.

БЛАНШ. Женатый?

СТЕЛЛА. Нет.

БЛАНШ. Бабник?

СТЕЛЛА. Ну что ты, Бланш!

Бланш смеется.

Где уж ему.

БЛАНШ. А чем он занимается? (Расстегивает блузку.)

СТЕЛЛА. Слесарь-инструментальщик, на том же заводе, что и Стэнли.

БЛАНШ. Солидная должность?

СТЕЛЛА. Да нет… Из всей их компании один только Стэнли пробьется.

БЛАНШ. Почему ты решила?

СТЕЛЛА. А ты посмотри на него.

БЛАНШ. Смотрела.

СТЕЛЛА. Тогда нечего спрашивать.

БЛАНШ. Должна тебя огорчить, но печати гения я что-то не заметила и на челе у Стэнли. (Снимает блузку и стоит в свете, проникающем сквозь портьеру, в розовом шелковом бюстгальтере и белой юбке.)

Картежники продолжают игру, голоса их слышатся словно бы издалека.

СТЕЛЛА. При чем тут чело, гений?

БЛАНШ. А как же тогда? Интересно.

СТЕЛЛА. В нем — сила! Ты стоишь на самом свету, Бланш.

БЛАНШ. Ах, да… (Выходит из желтой полосы света.)

СТЕЛЛА (снимает платье, надевает легкое кимоно из синего атласа. По-девичьи звонко рассмеялась). А посмотрела бы ты, что у них за жены!

БЛАНШ (смеясь). Представляю себе. Дюжие бабищи, телеса…

СТЕЛЛА. Знаешь эту, наверху? (Смеется все громче.) Как-то раз она… (Смех.) У нас штукатурка… (новый взрыв смеха) с потолка посыпалась…

СТЭНЛИ. Эй наседки, хватит!

СТЕЛЛА. Вам же не слышно.

СТЭНЛИ. Зато вам меня слышно… говорю — потише!

СТЕЛЛА. А я у себя дома: хочу — и разговариваю.

БЛАНШ. Стелла, не лезь на рожон.

СТЕЛЛА. Он выпил. …Я сейчас. (Уходит в ванную.)

Бланш встает, медленно, словно нехотя, подходит к маленькому белому радиоприемнику, включила.

СТЭНЛИ. Митч? Твое слово…

МИТЧ. Что? А… Да нет, пасс.

Бланш снова вступает в полосу света. Подняла руки, закинула за голову и, потягиваясь, лениво, небрежной походкой проходит к своему стулу. Из приемника — румба. Митч встает.