Omnia vincit amor, или Грешная любовь

ЮЛИЯ. Я русская и мне не безразлично духовное здоровье нации…. Ой, как встретимся, обязательно пускаемся в дискуссию.

(Василий берет с полки стопку фотографий, рассматривает. Она замечает).

ВАСИЛИЙ. Достала наши школьные фото?

ЮЛИЯ. Привезла с собой часть. (С Василием рассматривают снимок). Вспоминаешь? Перед экзаменами, в девятом снимались. Или не было экзаменов в девятом? Не помню уже…

ВАСИЛИЙ. Это в апреле Мишка снимал, перед Первым маем.

ЮЛИЯ. Вспомнила!.. А эти что-то напоминают?

ВАСИЛИЙ. Одноклассников почти не осталось в городе, разъехались большинство К двадцати пятилетию окончания школы Майка Морозова пыталась собрать наших. Отметить юбилей. Не получилось. Нашла девять или десять человек. Надеялся, ты приедешь.

ЮЛИЯ. Мне никто не сообщил, а сама запамятовала.

ВАСИЛИЙ (продолжает рассматривать фотографию). Вот она, Морозова! Медсестра в областной больнице.

ЮЛИЯ. Такая же колобок?

ВАСИЛИЙ. В десятом вытянулась, похудела. Прошлым летом встретил на улице, — отлично выглядит. Троих родила.

ВАСИЛИЙ (склонился вместе с ней над фотографией). Духи у тебя замечательные. И сама выглядишь великолепно.

ЮЛИЯ. Спасибо. (Вместе с Василием рассматривают другую фотографию). Мишку Самойлова, видишь? Мне в Свердловск первое время часто писал.

ВАСИЛИЙ. Отвечала ему?

ЮЛИЯ. Несколько раз. Тебе больше.

ВАСИЛИЙ. Не рассказывал. В городе он. Видимся изредка. В архитектурном отделе администрации. Начальник. Растолстел — не узнаешь. Подозревал, что тайно влюблен в тебя. Наша дружба не позволяла ему признаться.

ЮЛИЯ. Чай или кофе? Чибо растворимый.

ВАСИЛИЙ. Чайку. Покрепче и без сахара.

ЮЛИЯ. (Разливает по чашкам чай, садится рядом). Очень рада, что пришел.

ВАСИЛИЙ. (После паузы). Ноги сами привели. Откровенно, не знаю, зачем пришел.

ЮЛИЯ (лукаво улыбается). Меня увидеть.

ВАСИЛИЙ. После твоего визита к нам, молил Господа удержать от встреч. Молился.

ЮЛИЯ. Интересно. Что же Господь ответил на твою молитву?

ВАСИЛИЙ. Молчал. Не одобряет мои чувства.

ЮЛИЯ. И все же пришел… Признаюсь, тоже много думала. После встречи с твоим семейством, несколько ночей не могла заснуть. Давно не чувствовала себя такой растерянной. Просыпаюсь в полной депрессии. Вставать не хочется…Ничего не хочется, грызет обида не понятно на что. На жизнь? Когда оформили развод и вернулась в Свердловск, не раз собиралась написать тебе. Садилась, брала бумагу, ручку… Вдруг вспоминала, наверняка у тебя жена, дети. Была уверена, живешь на старом месте. Что пойдешь по религиозной стезе, в голову не приходило. Ваша семья всегда удивляла необъяснимой стабильностью, надежностью, уверенностью, чтобы не сказать консерватизмом. Не обижайся, напоминала купеческий дом героев драм Островского. С опаской входила к вам, когда приводил. Чего боялась, не знаю. Мама и бабушка встречали радушно, сажали за стол. Петя — брат твой, ухаживал, аж становилось неудобно перед тобой. Не ревновал?

ВАСИЛИЙ. Немного. Прощал. Стоило появиться тебе в доме, а сегодня встретить на улице красивую женщину, весь преображается. Женат в третий раз.

ЮЛИЯ. Вась, а помнишь, как провожал из школы? Просил разрешения нести портфель, а я не давала, стеснялась девчонок.

Все погружается в темноту, а затем мы видим молодых Юлю и Васю, — скорее всего это молодые актеры. Идет объяснение, звучат мелодии 60-х. Как сделать этот фрагмент — плод фантазии режиссера.

Комната Юли. Она с перевязанным горлом сидит за столом над уроками, рядом Вася то сидит, то встает и пытается приласкать её, поцеловать, она вырывается.

ЮЛЯ. Светка дала отворот — пришел ко мне?

ВАСЯ. Какая Светка, ты о чем?

ЮЛЯ. Почему вчера не зашел, как обещал? Светку пошел провожать? Мне доложили. Если заболела и не пришла в школу, уже хвост трубой.

ВАСЯ. Утром до школы забегал проведать. После обеда мама твоя была дома. Я в окно видел.

ЮЛЯ. И ты застеснялся? Предпочел потащиться к Светке.

ВАСЯ. К ней сразу после уроков пошел. Извини, Юля! Честное слово, постеснялся маме твоей опять на глаза показываться. К Светке ходил за плёнками. Её брат достал новые записи Окуджавы, и она дала на два часа переписать. (Разворачивает сверток и достает кассету — катушку) Принес послушать. Поставить?

ЮЛЯ. Начинается кассету послушать, потом книгу дам… Включи маг. (Включают магнитофон, звучит что-то окуджавское. "Последний троллейбус", "Я дежурный по апрелю", " Ах Надя — Надечка" и т. п.)

ВАСЯ. Юленька, солнышко мое, прости. Неужели подумала, меня интересует эта длинноногая селедка?

ЮЛЯ. На уроках посматриваешь в ее сторону, глазки строишь.

ВАСЯ. Ни на кого, кроме тебя, не смотрю.

ЮЛЯ. На меня тоже не надо смотреть — не картина. И на переменах не подходи. Смеются в школе, дразнят невестой. Историчка на днях подколола маму, не слишком ли близкие отношения у нас. Мама потом два часа пытала, какие они у нас. Ладно, помолчи, дай, послушаю.

ВАСЯ. Я и так молчу, ты все говоришь. (Снова встал, обнял и поцеловал Юлю. Она не противится, но остается холодной).

ЮЛЯ. Заразишься! Не мешай, я слушаю. Оставишь пленку, я слова перепишу?

ВАСЯ. Поцелуешь, оставлю.

ЮЛЯ. Не заслужил.

ВАСЯ. Я исправлюсь.

ЮЛЯ. Обещаешь, больше не смотреть ни на кого? (Вася кивает, и она притягивает его голову, целуются). Всё! Хватит. Мама сейчас придет, во второй смене у неё всего два урока.

ВАСЯ. Не хватит! (Целует её, она отвечает. Поцелуи, наконец, заканчиваются, Юля встает). Как не хочется уходить… Принимай все таблетки, — скорее поправишься.

ЮЛЯ. Горстями пью. Думаешь, мне нравится болеть? Соскучилась по школе, по улице! (Обнимает и целует Васю). Ну, всё, иди! Я буду уроки делать. (Провожает Васю и оба пропадают, продолжается прерванная сцена. Снова квартира, которую снимает Юлия).

ЮЛИЯ. Что задумался?

ВАСИЛИЙ. Эх, Юлька! Я ведь люблю тебя! Понимаешь?

ЮЛИЯ. Поняла. У меня в голове тоже черте что творится. Встретила, и все вернулось. Будто не разделяли нас долгие годы разлуки. Мы все еще школьники на пороге новой жизни. (После паузы). Кстати, я снова на пороге. Новой работы, нового коллектива. Как сложится, не знаю. Встреча с тобой прибавила храбрости, напомнила, что родилась в этом городе и теперь вернулась домой. Я не из "понаехали тут", хотя и переступила дорогу к кафедре многим.

ВАСИЛИЙ. Люблю я тебя, Юлия Иннокентьевна! Что делать? Не мой сан…

ЮЛИЯ. Предложил бы руку и сердце? (Василий кивает, любовно смотрит на неё. Юлия подходит, садится рядом, обнимает. И вдруг решительно берет его голову, поворачивает к себе, губы их сливаются в поцелуе). Целоваться не разучился. Всё еще волную?

Василий обнимает её, губы их соединяются.

ВАСИЛИЙ. Голову потерял с твоим приездом. Всё хорошо шло, и вдруг появляешься ты. Красивая и желанная. Свободная. Ожили несбывшиеся мечты юности.

ЮЛИЯ. Тоже молодо выглядишь. Посмотришь на нас со стороны, не верится, у каждого за спиной прожитые жизни и все лучшее в прошлом. Не хочется верить!

ВАСИЛИЙ. До твоего появления ясно виделось будущее, теперь всё смешалось.

ЮЛИЯ. Может, усложняешь?

ВАСИЛИЙ. Священник — вдовец не имеет права жениться.

ЮЛИЯ. (Улыбнувшись). Уверен, готова замуж за тебя? (Василий кивает). Самоуверен! Меня спросил? Вдруг у меня другие планы. Всё такой же самоуверенный, как в юности.

ВАСИЛИЙ. Столько передумал с твоим возвращением!

ЮЛИЯ. Я тоже. Говорила тебе, уснуть не могу. Ворочаюсь, ворочаюсь, перед глазами крутятся как в калейдоскопе картины детства, наша встреча у тебя в церкви, твоя строгая мама. Поняла: всё еще люблю тебя.

ВАСИЛИЙ. Сегодня ты свободна.

ЮЛИЯ. Любовницей твоей не стану.

ВАСИЛИЙ. Я не предлагал.

ЮЛИЯ. Ой, о чем говорим? Совсем тронулись. Взрослые люди. Собираешься сделать предложение, а сан не позволяет…

ВАСИЛИЙ. Да! Понял, что ждал тебя. До сего дня жизнь была репетицией. Школьным черновиком к сочинению, который позже следует переписать начисто.