Эй ты, – здравствуй!

ВАЛЕРКА. Что же важно?

Маша не отвечает.

Ты сказала: это уже не важно теперь. Я спрашиваю: что?

МАШКА. Все.

ВАЛЕРКА (кричит). Я к тебе в викторину играть пришел?

МАШКА. Бабку разбудишь.

ВАЛЕРКА (встает, открывает дверь, кричит вызывающе).

«Белеет мой парус – такой одинокий на фоне стальных кораблей…»

Пауза.

МАШКА. Ну? Дальше ори… Подумаешь, героизм – старушку разбудить.

ВАЛЕРКА (с угрозой). Уйду.

МАШКА. Уходи.

ВАЛЕРКА (остановившись в дверях). «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».

МАШКА. Балет?

ВАЛЕРКА(усмехнувшись). Балет.

МАШКА. Это ты мне книжку прислал?

ВАЛЕРКА. Какую?

МАШКА. Тургенев. «Повесть о первой любви». Соседская Ленка бабке передала для меня. Я думала, это ты свой ослиный юмор проявил.

ВАЛЕРКА. Лично я ослов с чувством юмора не встречал. (Вскользь.) Бывает, в книжки записки кладут.

МАШКА. Зачем?

ВАЛЕРКА. Мало ли. Например, признание в любви.

МАШКА. Выдумают же.(Однако потрясла книгу над одеялом.) Значит это ленинградский Шурик прислал.

ВАЛЕРКА. Кто-кто?

МАШКА. Шурик. С мамой приехал. В угловом доме живут. Ты что же, не видел его? Высокий такой, в замшевом пиджаке.

ВАЛЕРКА (неожиданно задетый). Я не на пиджаки, а на лица смотрю.

МАШКА (спокойно). И лицо запоминающееся. Красивое лицо. Только кожа лезет с него – обгорел.

ВАЛЕРКА (помолчав). У мужчины главное – характер.

МАШКА. Конечно… но и лицо. Он на физика учиться пойдет. (Интуитивно нащупав его болевую точку.) Я лично считаю, что физики самые главные люди на земле. А ты?

ВАЛЕРКА. Ерунда это все.

МАШКА. Атомный век. Кто атомной энергией владеет, тот и главней.

ВАЛЕРКА. Дура! Физика – это цивилизация. Сегодня – атомный век, завтра – какой-нибудь другой. Вчера в каретах ездили, сегодня – в автомобилях, а завтра на собственных ракетах полетят. Конца этому не будет. Главное, чтобы люди счастливыми стали. Кто это сделает – тот и главней… А этих, вроде Шурика твоего, я не очень люблю. Если он сведения «потоком информации» называет, он еще не Эйнштейн.

МАШКА. Не кто?

ВАЛЕРКА. Не Эйнштейн. Нашел с кем на философские темы рассуждать. В общем, дурак он, твой Шурик, и все.

МАШКА (искоса посмотрев на Валерку, улыбнулась). Он смешной. Увидит, я мимо иду, – к турнику бежит. Подтягивается, чтобы внимание привлечь. Ой, до чего же смешно на вас, на мальчишек, глядеть. Один в четвертом классе влюбился в меня, так он себе все лицо чернилами вымазал и около доски на четвереньках ходил.

ВАЛЕРКА. Опять про свидания понесла?

МАШКА. В четвертом классе-то! Выгнали его. Он потом меня виноватой считал. Валенки у меня в раздевалке стояли – так он туда мышонка запустил.

ВАЛЕРКА. А почему ты решила, что это Шурик книжку прислал?

МАШКА. Кто же еще?

ВАЛЕРКА (с оттенком брезгливости). Может, он влюбился в тебя?

МАШКА. Шурик? Что ты! Зачем ему влюбляться в меня?

ВАЛЕРКА. Красивая ты.

МАШКА. Ты так считаешь?

ВАЛЕРКА. Я? Не задумывался еще. Между прочим, знаешь, сколько Джульетте было, когда она умерла? Четырнадцать лет…

МАШКА. Сила – в восьмой класс перешла. Теперь от любви не травятся. Моя сестра от несчастной любви второго полюбила, чтобы первому назло. (Опять покосившись на Валерку, улыбнулась.) Про концерт расскажи.

ВАЛЕРКА (небрежно). Все о'кэй. Мы – во втором отделении… Ха! Слушай, моего-то дядю, оказывается, Голиафом Петровичем зовут.

МАШКА. А ты не знал?

ВАЛЕРКА. Что Голиафом не знал… На сцену вызвался он. Николай спрашивает: «Вас как объявлять?» Он говорит: «Представитель публики – Голиаф Синько». Публика хохочет. Рядом с Николаем он больше на лилипута похож. Дальше – хуже. У нас номер есть – человека в ящик кладут и распиливают пополам.

Пила визжит, и из-под нее опилки летят. Публика дыханье затаила: страх и восторг! А дядя вдруг как вскочит да на весь зал: «Караул!» Из ящика выкатывается, по сцене мечется, сгоряча выход найти не может… Теперь в комнате закрылся, не разговаривает ни с кем…

МАШКА. А опилки от чего?

ВАЛЕРКА. Какие опилки?

МАШКА. Ну… «пила визжит, а из-под нее опилки…» Опилки от чего?

Валерка крутит у виска пальцем.

МАШКА. Сам ты (тоже крутит пальцем у виска).

ВАЛЕРКА. Ты почему не пришла?

МАШКА. Не звал.

ВАЛЕРКА. Кто интересовался – пришел.

МАШКА. А кто интересовался?

ВАЛЕРКА. Кто интересовался?

МАШКА. Ну ты сказал «Кто интересовался – пришел…» Так кто интересовался? (После маленькой заминки.) Я сегодня вечером в кино обещала пойти.

ВАЛЕРКА (с иронией). Ну да?

МАШКА. Честное слово. Шурик пригласил, я и пошла.

ВАЛЕРКА (не сразу). В общем-то, иллюзион наш больше на самодеятельность смахивал. Аппаратура липовая, да и ассистенты – третий сорт… Между прочим, зря ты честное слово дала. Я, например, не бросаюсь по пустякам.

МАШКА. Не веришь мне?

ВАЛЕРКА. Верю, не верю – не в этом суть. Единожды солгавший, кто тебе поверит? поговорка есть такая. Учти.

МАШКА (усмехнулась). Учту.

ВАЛЕРКА. Ха! Из оловянной миски кормят ее! (Рассмотрел пустую миску.) Ну Таисья дождется она у меня!

МАШКА. Тш-ш!

ВАЛЕРКА (орет). Не шипи на меня! Будешь при ней молчком – она, Салтычиха, в цепи тебя закует.

Вслед за дребезжанием покатившейся миски возникают звуки просыпающегося дома: хлопнула ставня, скрипнула дверь.

МАШКА. Доигрался, артист. (Бежит к двери. Испуганно.) Идет.

ВАЛЕРКА. Пускай.

МАШКА. Ой, Валерка, прячься!

ВАЛЕРКА (не столь уверенно). Еще чего! Пускай любовники из комедии прячутся по шкафам.

МАШКА. Валерка скорее!

Валерка ныряет под раскладушку. Маша притворяется спящей. Пауза.

МАШКА (прислушивается.) Ушла. (Улыбаясь.) Валерка, а как же тебе гордость позволила под раскладушку залезть?

ВАЛЕРКА. Трусости твоей потакал.

МАШКА (перелистывает книгу; вдруг). Подчеркнуто! Ой, Валерка, смотри! «Вы мне нравитесь». Красным карандашом. Другие мальчишки гадости говорят. Ни за что не признаются, что нравишься им. А он вот взял и подчеркнул. (Переигрывая.) Шурик вообще отличается от всех. В кино, например, местами поменялся со мной.

ВАЛЕРКА (опешив). Шурика-то зачем приплела?

МАШКА. Так ведь он книжку прислал.

ВАЛЕРКА. А-а… (Встает.) Приятных вам сновидений, Мария Балагуева. Гуд-бай. (Лениво потянувшись, идет к двери.)

Маша молча наблюдает за ним. Улыбается, с чисто женской проницательностью угадывая его желание продолжить разговор.

ВАЛЕРКА (после паузы, не оборачиваясь). Это я строчку подчеркнул.

МАШКА (не сразу). Я знаю. Я с чердака видела, как ты Ленке книгу передавал…

ВАЛЕРКА (все еще не смея обернуться). Больше ничего не скажешь?

МАШКА. Ничего.

ВАЛЕРКА. Зачем же ты вчера на пристань приходила?

МАШКА (беспечно). Вчера – это когда было! Сто лет назад. Да я про вчерашнее и думать забыла. Пошутила – и все. Нужны вы мне! Половина мальчишек деревенских бегают за мной, так я на них если и гляну, так только за тем, чтобы отвращение проявить… (Помолчав, жестко.) Жалости мне надо. Иди.