Раннее утро

С е р г е й (грозно подступая). Ты в коллективе живешь или просто одиночка? Не пойдет он! А кто пойдет?

К о л я. Никто! Пускай с голоду подохнем! Так и надо! И не жалко… а я не пойду!

Б о р и с. Чего кричишь? Лучше давайте решать, как сегодня жить будем? Есть-то ведь нечего.

К о л я. Не помрем за день, а завтра на заводе в столовой за два дня поедим. От пуза.

Е г о р. Фа-диез, до-диез, соль-диез, ре-диез, ля-диез. (Проигрывает.)

С е р г е й. Ты, оказывается, Колька, тип порядочный. Себя подводи, а других не имеешь права. Совесть должна работать.

Б о р и с. Хватит дискуссий. Давай деньги. (Поднимается.) И пойду.

К о л я. Чего набиваешься? Кто тебя просит?

Б о р и с. Надо же еды купить.

К о л я. Что ты всегда свою фигуру выставляешь? Я сам пойду.

С е р г е й. И правильно сделаешь. Должен! Нет, только подумать, из-за этого типа придется голодными сидеть. Между прочим, Колька, всегда у тебя так. Суп варишь — подгорит, а в очередь пойдешь — неудача. Давай, давай жми.

Б о р и с. Нет, если человек замерз…

К о л я (страдальчески). Пойду, может, простужусь на ветру. Там снег с дождем лепит. И помру. И слава богу.

Б о р и с. А трагедии не устраивай. Не модно. Отогреешься как следует и дуй.

Коля ложится на койку. Борис снова занимается шитьем. Сергей берется за книгу.

Е г о р. Соль-бемоль, ре-бемоль, ля-бемоль, ми-бемоль, си-бемоль. (Проигрывает.)

К о л я. Егор! В печенках уже сидят твои поганые бемоли.

С е р г е й. А ты, Колька, не мешай. Человек уроки учит.

К о л я (возмущенно). Почему вы не даете мне слова сказать? Чуть что, сразу рот затыкают.

Б о р и с. Да говори, пожалуйста, сколько угодно.

С е р г е й (закрывает книгу). Знаешь что, Колька, я тебе все прямо скажу. Переменился ты здорово. В училище был такой тихоня. А тут совсем распоясался.

К о л я. Неправда! (Егору.) Послушай, Егор, ты людям спокойно даже помереть не дашь.

С е р г е й. И опять вот гудишь.

Б о р и с. Договорились мы жить коммуной? Да? Но если каждый начнет тянуть в свою сторону, никакой коммуны у нас по получится. И больше всех ты, Колька, петляешь. Говорят — обижаешься. И не оправдывайся!

К о л я (нехотя). Ничего я и не оправдываюсь.

Все молчат.

С е р г е й (мечтательно). Слушайте, друзья, как вы думаете, что за жизнь будет при коммунизме?

К о л я. Сказанул, будьте здоровы!..

С е р г е й. А что? Я, например, хоту знать, какая же тогда будет жизнь? Что ты скажешь, Колька?!

К о л я. Жить будет людям хорошо.

С е р г е й. И все? Коммунизм должно быть совсем другое дело. Особенное. Как думаешь, Боря?

Б о р и с. Не знаю.

К о л я. А ты должен знать, вон сколько книг перегрыз.

Б о р и с. А о коммунизме пока и нет ничего конкретного… ну, чтоб подробно было рассказано, как оно все тогда будет. Может, и есть, да я не встречал таких книг.

С е р г е й. Не может быть. (Недовольно.) А это что — жить хорошо! Все по-разному понимают это самое «хорошо».

К о л я. Это верно. Я, например, захочу на легковушке ездить, а кого другого потянет на мотоцикл.

Б о р и с. Ну и пожалуйста, каждому по потребностям.

К о л я. А если мне захочется еще и кожаное пальто, как на летчике я видел? И… и костюм новый. Ботиночки тоже, чтоб подошва с рубчиком.

Б о р и с. Бери, если надо. Не жалко.

К о л я. Ну, а если я, скажем, возьму вещь бесплатно и кому-нибудь по дешевке загоню, а деньги в карман?

С е р г е й. Поехал. (С иронией.) Коммунар мечтает!

Б о р и с (Коле). Вот у тебя есть костюм. Так? Тот, что директор из своего фонда выдал за старание. Хороший, правда?

К о л я. Уж куда лучше! Надевать жалко.

Б о р и с. Согласился бы продать его за подходящую цену?

К о л я (помолчал, соображая, что к чему). А что? Могу.

С е р г е й. «Могу»! Значит, ты дерьмо, а не человек.

К о л я (растерянно). Ну чего опять налетел?

С е р г е й (со злой усмешкой). И этот тип мечтает о коммунизме! У тебя работает котелок?

Б о р и с. Подожди, Сережка, не горячись. Я уверен, Колька врет. Сболтнул, а не подумал.

К о л я (обрадованно). Верно, Борька! Ты просто молоток! А Сережку подзавести ничего не стоит. Плевое дело. Чуть что — и разорался! Неужто ты и вправду мог подумать, что у меня совести нет?

С е р г е й. Я на твои поганые слова ответил.

Б о р и с. Вот и при коммунизме совесть но позволит стать барахольщиком. Да и денег тогда не будет. Все бесплатно!

К о л я. Жизнь!.. Даже представить трудно. Хлеб будут привозить вовремя, столовки тоже… И вообще чего захотел, того и поел. Без всякой покупки. Меня даже мутит.

Б о р и с. Люди! Хватит! Говорили о коммунизме, а они вокруг барахла да жратвы вертятся.

К о л я. Без хлеба ноги протянешь.

Пауза.

Б о р и с. Вы! «Туманность Андромеды» все прочитали?

К о л я. Пустяковая сказка. Вот уж не люблю выдумок.

Б о р и с. А мне нравится. Люди новый мир открыли! Потрясающе! Вот я и хочу на таком корабле летать. И на Марс, и дальше. Поехали на полюс, в Африку и Австралию… Я часто во сне вижу — лечу в стальном корабле. А летать я буду. Может, и не на Марс. Вот поступлю в аэроклуб…

К о л я. А я знаете, из-за чего коммунизма жду? Сволочей не будет. И капиталистов, и фашистов, и жуликов — словом, разной нечисти.

С е р г е й. А я все вижу новую формовочную машину. Стоит, скажем, машина в цехе. Всего одна! И работает на ней инженер! В белом халате. Нажал кнопку — и все завертелось. Возможно так? А? Борис!

Б о р и с. В литейке? Вполне.

Пауза. Каждый занят своими думами. Егор что-то шепчет, чуть слышно перебирая клавиши.

К о л я. Слушайте, есть любовь на свете или нет?

Б о р и с (удивлен). Что?

С е р г е й. Ему надо подумать, как накормить нас, а он, псих, насчет любви.

К о л я. Это я про тебя, Сережка, рассуждаю. Встретил Ольгу и твою Наташку.

С е р г е й. Какая же она моя?

К о л я. Ну ладно. Не твоя. Моя! И начала Наташка допрашивать меня: «Что сейчас Сережа делает?» — «Храпит, — говорю. — У него, мол, храп звериный». И все тобой интересуется. Сам как считаешь?

С е р г е й. Пошел к черту. Болтушка.

К о л я. А Ольга про Бориса. Я наврал им сколько мог. Вот и дайте мне пояснение — любовь это или не любовь?

Б о р и с. У них спроси. И ступай-ка лучше в магазин.

К о л я. Ты не выкручивайся. А я сначала хочу понять, какая она бывает, любовь? Может, выдумки.

С е р г е й. Конечно, выдумки.

К о л я (передразнивает). «Выдумки». А сам на задних лапках перед Наташкой. Я, брат, со стороны за вами наблюдаю. Борька об Ольге сохнет, а она его вот так вокруг пальца водит. А он, чудак, верит ей, словно ребеночек махонький. На глазах пропадают великие люди.

Б о р и с (вскипев). Слушай, ты брось клоуна из себя строить. Начнет всякую гадость собирать…

К о л я. А что? Ты попался Ольге на крючок, как рыба. И Сережка тоже. Страдает по Наташке. Если на мой вкус, то там и страдать не по чему. Борька, вот ты скажи, честно, как друг, влюблен в Ольгу?

Б о р и с (возмущенно). Какое твое дело? И вообще при чем тут друг?

К о л я. А при том, что друг должен говорить правду.

Б о р и с. Ну нет. Не влюблен. Доволен?

К о л я (со значением). Хор-рошо. Встречу Ольгу и все изложу. Так, мол, и так, ты для Бориса — ноль без палочки. Сам только что пояснил.

Б о р и с. Не глупи. Без посредников обойдемся.

К о л я. Ага, струсил. И не хотел, да сознался. Сережка, а ты как насчет Наташки?