Утопь (СИ)

Константин. В чем?

Бетти. Вообще. Во всем, если хочешь.

Не смотри так на меня, это не паранойя. Ведь всякий, окажись он на время невидимым, теоретически может перепрограммировать наносистему так, чтобы она за ним не следила в нужные моменты, а показывала в это время его, занимающегося чем-то безобидным. Способность спрятаться от наблюдения по желанию открывает дорогу ко всем возможным преступлениям, ко всем грехам прошлого, вплоть до захвата власти.

Потому мы сейчас под подозрением. Вероятно, мы видны со спутника, но ведь уже темно, да и днем спутник не сильно помогает узнать, о чем мы тут говорим.

Константин. Отлично. Получается, что в обычной ситуации у вас все заняты тем, что следят друг за другом. Иначе как еще все могут быть под присмотром?

Бетти. Разумеется, все не так. Следит электроника, нынешние алгоритмы неплохо понимают, чем именно занимается человек. Система подсказывает пользователю все, что по ее мнению ему будет интересно. Это касается и угроз безопасности. В случае надобности, она привлекает внимание людей к подозрительным действиям. Например, если некто хочет узнать, смотрит ли за ним кто-то в данный момент. Наша система работает надежно. Пока есть связь.

Константин. То есть помощи нам сейчас ждать не стоит. А далеко до ближайшего города? Или лучше идти до космодрома?

Бетти. Лучше остаться тут. Чем больше деятельности мы разовьем пока нас не видно, тем больше будет подозрений.

Константин. Ну что ж, будем ночевать тут. А аккумуляторы у вас еще в ходу?

Бетти. Конечно.

Константин достает из флаера аккумулятор и начинает разводить костер.

Константин. В замечательное место меня занесло. Люди ночью в чистом поле замерзают, всем об этом известно, но они не шевелятся, чтобы о них никто плохого не подумал...

Бетти. Ты можешь и не мерзнуть, просто смени настройки восприятия температуры.

Костер разгорается, садятся рядом.

Константин. Нет уж, пусть мне будет холодно. А то если так пойдет, то мне и здравый смысл скоро отключить придется. Пока что он больше с окружающим миром не в ладах, чем тело. Кстати, про здравый смысл. Ты мне рассказывала, как меня воскресили, теперь расскажи, зачем?

Бетти. О, на то есть не одна причина.

Константин. Например?

Бетти. Например - нам нужна помощь. Перед человечеством сейчас стоят те же задачи, что и в твое время. И у нас так же велик риск так же с ними не справиться. Я говорю об освоении космоса. Сейчас, как и в твое время, большинство людей задает вопрос: "А зачем нам это нужно?" Я принадлежу к тому меньшинству, которое считает, что это не космос нам нужен, это мы, люди, и нужны для освоения космоса. И ты, как человек из эпохи, в которую, несмотря на противодействие большинства, полеты все же совершались, ты можешь нам многое дать. Понимая лучше людей прошлого, мы лучше поймем себя. Ведь ты, скорей всего, таки участвовал в полете на Марс. Так что вероятно ты поможешь нам найти новые аргументы за космос, поможешь склонить большинство на нашу сторону.

Константин. И, дай я угадаю, вы проголосовали и решили, что воссоздать меня здесь будет вполне уместно, так?

Бетти. Да. Ресурсов тех, кто был за, вполне хватило на этот проект.

Константин. Понятно. У нас как раз подходящая ситуация для страшных историй. То есть никаких вопросов о моральной допустимости такого "воскрешения" у вас не возникало?

Бетти. А как что-то может быть морально или нет по отношению к кому-то, кого не существует? Допустимо ли нечто по отношению к людям несуществующим определяется нравами ныне живущих и их желанием или нежеланием, чтобы с ними поступили так же после их смерти. В данном случае большинство ничего плохого в таком воскрешении не усмотрело.

Теперь же, когда ты уже здесь, ты признан зрелым человеком и имеешь те же права, что и любой другой. Так что нет никаких оснований говорить об аморальности нашего эксперимента.

Константин. А если я не захочу участвовать в вашем эксперименте и консультировать вас?

Бетти. Имеешь полное право. Только ведь эксперимент состоит и в наблюдении за твоими оценками и действиями. Твой отказ будет тоже результатом, который даст данные для анализа особенностей мышления вашей эпохи. И пусть даже подашься в отшельники, мы все равно будем видеть тебя через внешние камеры, как мы видим всех их.

Константин. Так, а кто такие эти отшельники?

Бетти. Это люди, вышедшие из нейросоца. Они отказываются передавать обществу информацию о себе, многие даже не имеют автономных медицинских нанов в теле. Это их добровольное решение, общество лишь отказывается в ответ предоставлять им свою информацию, поэтому они не имеют выхода в сеть. В остальном они вольны делать, что хотят.

Константин. Ага, значит диссиденты есть и у вас! И что, их действительно ни в чем не ущемляют?

Бетти. Общество - нет. Они сами себя ущемляют, ведь они не могут делать ничего, что требует доступа в сеть. То есть практически ничего из того, чем занимаются современные люди. Они не могут делать не только ничего общественно полезного, но даже и просто получать пищу и пользоваться транспортом. Поэтому в городах их нет, они живут в небольших поселениях в провинции. Живут, как жили люди тысячу лет назад.

Константин. Но ты сказала, что хоть они и отказались делиться информацией о своей частной жизни, за ними все равно есть наблюдение?

Бетти. Как и за всеми людьми. Наны есть везде, поэтому даже если человек отказывается делиться информацией своих внутренних нанов или не имеет их вовсе, его действия все равно видных внешним нанокамерам. Это фундамент нашего общества и его безопасности. Никто не может быть в тени.

Константин. В таком случае их выбор не сильно разумен.

Бетти. Безусловно. Да и вообще их мало.

Молчат.

Константин. Так мы отвлеклись. Ты рассказывала, зачем я вам тут понадобился. К чему должен привести успех эксперимента со мной?

Бетти. К победе.

Константин. В чем, в соцсоревновании?

Бетти. В войне.

Константин. Ничего себе. Я думал, вы хоть от войн смогли избавиться.

Бетти. Войн в твоем понимании у нас больше нет. Раз ресурсов достаточно на всех, то и поднимать вопрос об их переделе, тем более путем вооруженной борьбы, никому не нужно.

Но, говоря о достаточности ресурсов, я имела в виду, что их достаточно для жизненных потребностей людей. Кое-кто утверждает, что никаких иных потребностей у людей и нет, что наше нынешнее существование вполне удовлетворительно. Якобы мы пришли к той цели, к которой цивилизация шла все время ее существования.

Константин, подначивая ее: Но так считают не все...

Бетти. Именно. Ресурсов может быть достаточно для людей, но их всегда не хватает для идей. И другая точка зрения заключается в том, что окончание борьбы за физическое выживание - это как раз начало настоящей истории человека, а никак не ее конец. И настоящие задачи человека никак не связаны с его биологической сущностью. Человек это личность, а не организм. Вот это и есть линия фронта на нашей войне. Гено-меметической войне. Она тихая, но влияние ее на будущее человечества куда сильней всех войн в истории.

Константин. Мемы это идеи?

Бетти. Грубо говоря, да. И твое воссоздание, помимо целей, о которых я говорила, это крупнейшая наша победа на этой войне. Ты, телом никак не человек, даже нашими противниками признан таковым.

И ты, как бы то ни было, наш союзник. Генов у тебя нет, только воспоминания о том, что они тебе говорили. Так что ты в любом случае на нашей, идейной, стороне.