Публике смотреть воспрещается

Франсуаза. Не могу!

Эрве. Тогда наоборот: ты баба, а я – девушка… Смотри! Ах, какая баба! Ох! Какая вкусная баба… Желание растет! Ах! Я хочу эту бабу, она моя!… (Бросается к девушке, целует ее в губы и тут же отскакивает назад.) Ей приятно! Ей понравилось! Нет, нет, нет! Не хочу! Не имею права! Я снова женат, я верен своей жене! Как ты осмелилась, несчастная! Ах! Какое разочарование! Несмотря на свои белые перчатки, она такая же, как все! Не успел я ей двух слов сказать, она уже падает в мои объятия! Что это с ними со всеми?

Франсуаза. Мэтр!

Эрве. Нет, не говори ничего. Между нами ничего не может быть, девочка, выкинь мечты из головы! О! Разумеется, я не запрещаю тебе любить меня. Но между нами может быть только одно большое чувство, немое и чистое! Раздевайся!

Франсуаза. Мэтр!

Эрве. Раздевайся!

Франсуаза. Мэтр!

Эрве. За работу, за работу! В первом акте Жана де Мерикур появляется совершенно нагая!

Франсуаза (листая пьесу). В каком месте?

Э рве (вырывая у нее пьесу). Это еще не написано. Это вставка! Ну, деточка, скорей, не будем терять времени!

Стук в дверь.

Оставьте меня в покое, я работаю!

Входит Кристиан.

Кристиан (робко). Мсье Монтэнь, время репетировать.

Эрве. Иду. Пусть подождут в фойе.

Кристиан выходит. Входят Робер, Hиколь и Пьер.

Робер. Ты кончил? Могу я занять свой кабинет?

Эрве. Нет, я не кончил, но что делать? Это твой кабинет, не могу же я лишить тебя твоего кабинета, что ты собой представляешь без твоего кабинета? Подготовь контракт мадемуазель Франсуазы Ватто.

Пьер (прыгая от радости). Ты ее берешь! Великолепно! (Останавливается как вкопанный под устрашающим взглядом отца.)

Да, я думаю, это хорошая мысль. То есть, конечно, это меня не касается…

Эрве. Нет. Не касается. Ни с какой стороны. Почему же ты скачешь?

Пьер. Я скачу, потому что я молод и порывист.

Эрве. Нет. Ты скачешь потому, что ты думаешь: «Красивая девочка, целый месяц я буду с ней бок о бок, дело в шляпе!» Пусть это тебя не смущает, Франсуаза, но мой сын не пропускает ни одной юбки!

Пьер. Папа, ты тоже!

Эрве (в ярости). Поосторожней, Пьер! С этой минуты Франсуазой распоряжаюсь я! Ты знаешь мой принцип; во время работы – только работа, и ничего больше! Из этого следует, что, если я услышу, что ты скажешь Франсуазе что-нибудь, кроме «здрасте» и «до свиданья», – распростишься с театром. (Идет вправо.) Принесите мне на сцену экземпляры пьесы. (Уходит.)

Как только дверь закрылась.

Франсуаза (с воплем). А-а-а!… Тебе нравятся только «жвачные животные»!

Николь, Робер и Пьер. Шшш!

Франсуаза. А-а-а! Ты любишь коров?!

Робер подслушивает у правой двери.

Пьер. Да пойми ты – он освобождает пространство вокруг,

чтобы царить одному!

Франсуаза. Да, это правда. Он хотел, чтобы я разделась! О! Мой дорогой! (Замечает Эрве, входящего в дверь слева.) Нет, мсье, не подходите ко мне. Ваш отец сказал, чтобы я с вами не разговаривала.

Эрве. Правильно.

Робер. А! (Подскакивает, увидев Эрве, появившегося из двери, за которой он не наблюдал.)

Эрве (Роберу). Подскочил? Почему? Не лги! Отвечай, почему ты подскочил?

Робер. Потому, что я молод и порывист.

Эрве. Он смеется надо мной? Ты за это поплатишься! (Выходя.) Пьер, пьесу!

Робер. Вот. Попался я! Но почему всегда я – козел отпущения! Почему!!!

Hиколь. Потому что справедливость – торжествует! Тот, кто любит жвачных животных, ничего другого не заслуживает!

Робер (переводя разговор на другую тему). Перейдем к контракту Франсуазы. Сколько бы вы хотели получать, моя деточка?

Франсуаза. О!

Робер (машинально). Это слишком много.

Франсуаза. По ставке стажера.

Робер (смягчаясь). Уже такие аппетиты!

Франсуаза. Ну, тогда как на телевидении?

Робер. Вот это приемлемо.

Hиколь. Разумно.

Робер. Сейчас приготовят контракт. (Снимает телефонную трубку.) Алло, Маринетта?

Входит Эрве, за ним по пятам Пьер.

Эрве. Как удачно, мадам Люсианна запаздывает, я их оставил

самих разбираться в тексте. (Заметив Пьера позади себя.)

А у тебя какие здесь дела? Пьер. Мне, папа, надо выбрать реквизит.

Эрве отсылает Пьера в глубь кабинета, подальше от Франсуазы.

Эрве. Твои – там! В глубине! И не лезь сюда!

Робер (вешая трубку). Франсуаза, идите к Маринетте, моей

секретарше, она запишет ваши данные. Это этажом ниже. Франсуаза. Хорошо, мсье.

Эрве. А потом идите на сцену. Сюда не возвращайтесь.

Франсуаза. Хорошо, мэтр. (Выходит в левую дверь.)

Пьер, пользуясь тем, что отец сидит на диване к нему спиной и не видит его, тотчас же пробирается к правой двери.

Эрве. Дети мои, теперь, когда мы взяли Франсуазу, у нас прекрасный подбор актеров. (Не оборачиваясь, Пьеру.) Пьер, ты остаешься здесь и подбираешь свои тряпки. Я тебя предупредил, я глаз с тебя не спущу, ни днем, ни ночью.

Пьер возвращается к бутафории, жестами показывая, что ситуация будет веселенькой.

Сантъягги будет великолепным Бонапартом, а Люсианна – единственная, кто справится с ролью Жозефины! Только она одна во всем Париже сможет передать и ее легкость, и ее напористость, и ее таинственность…

Hиколь. И ее нимб.

Эрве. Какой «нимб»?

Hиколь. Спроси Робера, он считает, что у Люсианны есть нимб.

Эрве. Да нет, у нее нет нимба!

Hиколь. Мне тоже так кажется!

Эрве. У нее есть ореол.

Hиколь. Это уже что-то другое.

Эрве. А у тебя, Николь, есть нимб!

Hиколь. Ты находишь?

Эрве. Но у тебя нет ореола.

Николь. Нельзя иметь все сразу.

Эрве. Только такой темный человек, как Робер, может спутать нимб с ореолом.

Робер. Я просто счастлив, что отсталый.

Эрве. А чтобы играть Жозефину, нужен ореол.

Николь (истерично). Вот! Всегда так! У меня всегда чего-то не хватает для роли. Не одного, так другого. Есть нимб – нет ореола! Есть ореол – нет нимба! Я больше не могу! Я больше не могу!

Эрве (Роберу). Истерика?

Николь. Хватит с меня!

Робер. Нет, не истерика.

Николь. Я хочу играть!

Эрве. Да нет, истерика.

Николь. Хочу роль!

Робер. Да, ты прав, истерика.

Николь. Твоя пьеса слишком короткая! Я хочу играть перед занавесом!

Эрве. Все в порядке, я написал пролог. Я вам разве не сказал? Я его закончил сегодня ночью. Одноактовочка очень авангардистская. Я вдохновлялся сюжетом «Лисистраты».

Николь. Стофана?

Эрве. Кого?

Николь. «Лисистраты» Ари! Стофана!

Эрве. Аристофана.

Hиколь. Уменьшительные имена произносить не обязательно. Эрве. Ну, хорошо, хорошо… Итак, я вам объявляю, что закончил пьесу по мотивам Стофана – Ари для своих близких! Моя жена сейчас ее перепечатывает и скоро принесет. Я работой очень доволен.

Hиколь. Я готова играть все, что угодно.

Эрве. Ты хочешь играть, моя милая?

Hиколь расцветает от радостной надежды, но…

К сожалению, в одноактовке для тебя ничего нет.

Hиколь. Так! А поскольку и в большой пьесе для меня ничего нет, в эту зиму, как и в предыдущие, я буду сидеть в зале и смотреть, как играют другие.

Эрве. Не сгущай красок! Я считаю – Жозефина, это роль для тебя!

Hиколь. Ну, тогда в чем дело?

Эрве. Ты в высшей степени можешь передать ее парижское очарование.

Hиколь. Ну, тогда в чем дело?

Эрве. Но у Люсианны креольский темперамент, а мне думается, что в Жозефине Богарне все же преобладают креольские черты. Тем не менее если бы не было Люсианны, то эту роль, Николь, я отдал бы тебе, клянусь честью!