...Чума на оба ваши дома!

Монтекки. Значит, сын не подходит. А папаша – вполне достойный кандидат. (Бенволио). Так ты говоришь, он сейчас в Вероне?

Бенволио. Да. Приехал по торговым делам, но проигрался в пух и прах в кости!

Монтекки. Ах, он еще и игрок?! Тогда этот человек, может быть, действительно способен осчастливить Капулетти? Найди его, Бенволио, и пригласи ко мне…

Бенволио. Я уже это сделал, дядя. Он ждет в прихожей…

Монтекки (внимательно посмотрев на Бенволио). Ты удивительно разумный юноша, Бенволио! После моей смерти ты будешь достоин возглавить семью… Но, предупреждаю, умру я не скоро!!. А теперь ступай и пригласи Антонио. (Всем). И вы все ступайте! Разговор, судя по всему, будет нелегким…

Все уходят. Монтекки подходит к портрету Ромео, обрамленного черными лентами.

Мой бедный сын, мой доблестный Ромео! Как больно, что покинул ты семью! Ты лучше всех был, благородней всех… Не скоро мы найдем тебе замену! Вот мать, счастливица, ушла вслед за тобой, а мне остались лишь заботы да тревоги… Замолви перед Господом словцо за старого отца, за всех Монтекки. (Тихо молится).

Бенволио вводит Антонио. У того вид довольно потрепанный, на щеках щетина, в глазах нездоровый блеск жажды похмелья.

Антонио (громко). Добрый день, синьор Монтекки!

Монтекки не отвечает.

Бенволио (шепотом Антонио). При чем тут «добрый день»? В доме траур.

Антонио (спохватившись). Ах, да… (Решительно идет к Монтекки, бухается на колени). Примите соболезнования, дядя! И ваши глубочайшие страдания по поводу безвременной кончины позвольте хоть частично разделить! (Плачет, пытается поцеловать руку Монтекки, тот брезгливо отстраняется).

Монтекки. Не позволю, дружочек! Те, кто хотели разделить горе, были на похоронах, а тебя я там что-то не заметил.

Антонио. Я скорбел в одиночестве. Только так я могу дать волю чувствам. И потом, у меня нет приличного черного костюма, дядя.

Монтекки (разглядывая его). А почему ж у тебя нет приличного костюма, дружочек?

Антонио. Ограбили. Дорогой ограбили разбойники, дядя. Раздели до нитки…

Монтекки. И при этом, я вижу, еще и напоили вином?

Антонио (не замечает иронии). «Граппой». Глумились, и заставили выпить огромную бутыль виноградной водки!.. Два дня не могу придти в себя от мучений… Смертельная жажда… В груди – горит. А вообще я не пью, дядя.

Монтекки. Не называй меня дядей, дружочек, пока я не разберусь, кто ты? Ты – кто?

Антонио. Я – Антонио Неапольский из семьи Монтекки… По двум линиям. По отцовской – я из южных Монтекки, которые пришли с Сицилии, а по материнской – совсем близкая родня. Роднее не бывает… Троюродные сестры – мать моя и супруга ваша, светлая им память обеим… Очень они любили друг дружку в детстве…

Монтекки (задумчиво). И обе сейчас не могут это подтвердить… Ладно. Будем считать, что поверил. (Протянул руку). Здравствуй, племянник!

Антонио. Здравствуйте, дядя! (Целует руку).

Монтекки. И чем же вызван твой приезд в Верону, племянник?

Антонио. Соскучился! То есть, я здесь впервые, но много наслышан и даже часто видел город во сне… Река Адидже, что величаво несет свои прозрачные воды… Кружевные мосты… Знаменитый костел… Я очень тосковал по Вероне. Кроме того, я знал, что здесь много нас, Монтекки, а мы, как никто, славимся гостеприимством…

Монтекки. Короче, тебе нужны деньги?

Антонио (с обезоруживающей прямотой). Да.

Монтекки. Денег я тебе не дам.

Антонио. Я это сразу понял, дядя.

Монтекки. Но я могу помочь тебе исправить твою беспутную жизнь. Ты хочешь жениться?

Антонио. Нет.

Монтекки. Почему?

Антонио. Я был женат, дядя. Но, видно, я не создан для семейного счастья – обе жены мои умерли… Цыганка мне нагадала, что в третьей семейной жизни умру я.

Монтекки. В твоем положении быть суеверным – слишком большая роскошь. За невестой дадут хорошее приданое.

Антонио. Сколько?

Монтекки. Думаю… тысяч пятьдесят!

Пауза.

Антонио. С Капулетти, я думаю, можно содрать и побольше…

Пауза.

Монтекки. Ты подслушивал, негодяй?

Антонио. Я бы мог сказать: «О, нет!», но я слишком ценю ваше время, дорогой дядя… Вы разговаривали довольно громко, а затыкать уши не в моих правилах… Итак, вы решили насолить Капулетти! Что ж, я готов послужить интересам семьи! Но пятидесяти тысяч мало, когда рискуешь жизнью…

Монтекки. Возможно, они дадут шестьдесят…

Антонио. Что они дадут, я выясню у них. Что дадите вы?

Монтекки. Ах ты, сукин сын!..

Антонио. Если враги дают шестьдесят, то свои, я думаю, должны дать не меньше. Стыдно нам быть хуже Капулетти!

Монтекки. Скотина!

Антонио. И не ругайте меня, пожалуйста, дядя, – тем самым вы повышаете цену!

Монтекки (Бенволио). Где ты нашел это чудовище?

Бенволио. Он нам подходит?

Монтекки. Безусловно. Он лучше, вернее – хуже, чем можно было ожидать. И сколько бы это ни стоило, дело чести семьи Монтекки избавиться от этого субъекта! Благословляю тебя, племянник! (Целует Антонио). Какие комиссионные взял с тебя Бенволио?

Антонио. Спросите лучше у него, дорогой дядя…

Монтекки (Бенволио и Антонио). Оба – вон! Чтоб я вас не видел в такой день!

Бенволио и Антонио уходят. Монтекки вновь подходит к портрету Ромео.

Молится.

Келья монастыря Лоренцо и перед ним Розалина, женщина лет двадцати.

Розалина… (заканчивая исповедь).

Лоренцо.

Розалина (резко перебивая). Все отмерено, святой отец! Пора резать! (Достает ножницы, срывает платок с головы, распускает волосы.) Прошу!