Мусорщик

— Э-э… простите… — неуверенно сказал он, пытаясь зайти то с одной стороны, то с другой.

Мусорщик положил ручку, опустил деньги в широкий карман комбинезона и только потом обернулся.

— Там старичок в пятой квартире помер, — развел руками начальник. — Не поможете гроб вынести?

Мусорщик по-прежнему молча смотрел на него.

— Я тщательно убираю мусор, — наконец сказал он. — Я хороший мусорщик.

— Да… Да-да… — торопливо закивал начальник, уже жалея, что полез к нему с просьбой.

— А покойники — не моя специальность, — сказал мусорщик.

— Да-да… конечно… извините… — торопливо согласился начальник.

— С детства боюсь покойников, — виновато улыбнулся мусорщик бухгалтерше.

Когда он вышел, начальник облегченно выдохнул и вытер платком лоб.

— Что вот на уме, черт его знает? — пожаловался он бухгалтерше.

— Интересно, он женат? — думая о своем, спросила та.

— А ты представляешь себе его жену? — ответил начальник. Бухгалтерша поджала губы, отрицательно помотала головой и еще для убедительности пожала плечами.

— Вот и я о том же, — сказал начальник.

Мусорщик взял за ручку свою железную тележку с инвентарем, широким кругом обогнул стоящий у подъезда катафалк с крышкой гроба у открытой задней дверцы и пошел по людной улице.

Остановился у коммерческого киоска, сунул в окошечко обернутую банковской лентой зарплату, получил в обмен пузатую зеленую бутылку…

В толстом свитере и джинсах он сидел за круглым столом, на котором стояла бутылка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном и горкой соли. Низкая лампа под круглым абажуром накрыла его конусом желтого света, так что из всей обстановки видна была только резная тронная спинка кресла у него за спиной.

Мусорщик аккуратно наполнил рюмку, потер лимоном между большим и указательным пальцем и посыпал туда соль. Слизнул языком и тотчас выпил. Поставил рюмку и замер, глядя в стол.

Вечером девушка вошла в помпезный, с колоннами и настенной мозаикой, оставшейся с советских времен, зал ресторана — в короткой юбке, до последнего предела обнажившей длинные ноги, полупрозрачной кофте с откровенным вырезом, с модной сумочкой на длинном ремне, чуть вульгарно накрашенная и уверенная в себе.

Официант провел её к свободному столику и предупредительно отодвинул стул, скосив глаза сверху в глубокое декольте.

Её появление произвело требуемый эффект: весь зал, даже танцующие пары и лабухи на эстраде уставились на нее. А девушка, склонившись над тонкой книжицей меню, из-под опущенных ресниц быстрым холодным взглядом изучала обращенные к ней лица. Выделила про себя шумную компанию массивных молодых людей с тугими шеями и тупыми одинаковыми физиономиями — явно местных бандитов — подняла глаза и неотразимо улыбнулась им. Тотчас один из молодых людей поднялся, подошел и уселся напротив.

Некоторое время они, улыбаясь, смотрели друг на друга.

— Приезжая? — спросил наконец бандит.

— А как вы догадались? — кокетливо потупилась она.

Молодой человек только хмыкнул, удивляясь ее недогадливости.

— Надолго?

— На месяц. На практику.

— Студентка, значит. А зовут-то как?

— Виолетта.

— Не скучно одной?

— Скучно, — сокрушенно вздохнула девушка. — Вы представляете, ни одного знакомого во всем городе!

— Пойдем к нам. С нами не соскучишься!

Он усадил девушку в центре шумной компании, рядом с собой. Стол стоял под эстрадой, над самой головой грохотали колонки, во всю мощь электронной глотки воспроизводя полублатные кабацкие куплеты, поэтому разговора не было слышно. Девушка улыбалась налево и направо, с готовностью чокалась, но при этом почти не пила. Цепко вглядывалась в каждого нового посетителя и расспрашивала о нем своего кавалера, подставляя ухо к самым губам, чтобы расслышать ответ, и брезгливо морщась в сторону от густого перегара.

Под утро ресторан опустел, официанты снимали залитые вином скатерти, лабухи паковали инструменты. Только пьяная до остекленения компания и трезвая девушка еще сидели за столом.

— Пойдем к тебе, — бормотал соловый кавалер, нетерпеливо тиская девушку. — Ты где живешь?

— В Москве! — резко ответила девушка. Она устала, была раздражена бессмысленно проведенным вечером и уже не улыбалась.

— Ну ладно, пятьдесят баксов… Ну чё ты ломаешься-то?

Девушка вздохнула и вытащила его руку из-под юбки.

— Слушай, любимый, — сказала она. — Фокусируй сюда! — она поводила ладонью перед его лицом. — Все будет, как ты хочешь, о’кей? Только маленькая просьба — надо одному хмырю тут по репе настучать. Можешь?

— А то! — грозно набычился молодой человек. — Только пальцем покажи!

Они сидели в «Опеле». Молодой человек, всей тяжестью могучего тела навалившись на девушку, шумно дыша, шарил ладонями под шубой, пытался поймать ртом ее губы. Девушка из последних сил сдерживала его.

— Я же сказала: потом!

— Ну где он?! — в отчаянии зарычал детина. — Я ему башку проломлю!

— Вон, указала девушка.

Мусорщик со своей тележкой появился на участке, уже издалека приветливо улыбаясь ей.

Детина, рыча от ненависти и возбуждения, распахнул дверцу и уже наполовину вылез было из машины, как вдруг замер с открытым ртом, глядя на мусорщика.

— Эва… — оторопело сказал он, переводя вмиг протрезвевшие глаза на девушку. — Ты кто такая вообще?

Он выскочил из машины и быстро пошел прочь, оглядываясь через плечо и бормоча:

— Ни фига себе шуточки…

Растерянная девушка осталась одна в машине.

— Да что происходит, господи?.. — спросила она.

Мусорщик приближался, и она, невольно заразившись ужасом сбежавшего бандита, торопливо завела мотор. Машина двинулась было и заглохла. Она суетливо повернула ключ — и снова машина дернулась на месте.

Мусорщик подошёл и, наклонившись к окну, спокойно сказал:

— Доброе утро! Я думаю, имеет смысл отпустить ручной тормоз.

Девушка сбросила ручник, и «Опель», прокрутив колесами по снегу, рванулся вперед.

Мусорщик отвернулся, поставил ведро, и окинул деловитым взглядом участок.

— Эй! — послышалось сзади.

Девушка, раздосадованная своим необъяснимым и постыдным страхом, вышла из машины и, надменно вскинув голову, двинулась к нему.

— Мне, право, неудобно обременять вас просьбой, — начала она подчеркнуто-витиевато. — Но я впервые в этом городе. Знакомства не складываются, — насмешливо кивнула она назад, вслед сбежавшему бандиту. — Некому ознакомить усталую путницу с местными достопримечательностями. Не будете ли вы столь любезны, чтобы на краткий срок стать моим гидом? Я буду ждать вас сегодня вечером в девять часов. Мой номер — 8 в самой лучшей гостинице этого замечательного города.

Мусорщик, пряча улыбку, чопорно склонил голову. Девушка в том же духе изобразила реверанс, разведя в стороны вместо бального платья распахнутую шубу.

Вечером девушка в чалме из полотенца и халате на голое тело сервировала журнальный столик в номере: вынула из пакета и, оборвав этикетку, расстелила тканую салфетку, достала из одной коробки керамический подсвечник, из другой пару красивых свечей, из третьей хрустальные высокие бокалы. Освободившуюся картонную тару свалила в мусорное ведро и утрамбовала босой ногой.

Потом она стояла перед зеркалом в длинном узком вечернем платье, причесанная и накрашенная иначе, чем вчера, без малейшей вульгарности, скорее даже скромно, с привкусом романтики. Она проверила, хорошо ли виден при легком наклоне плеча кружевной край черного французского белья. Потом началась репетиция: она округлила глаза и изумлённо вскинула брови:

— Боже мой, да успокойтесь же наконец! Роман с мусорщиком? Это что-то немыслимое… — она засмеялась, откидывая голову. И тотчас, оборвав смех, устремила в зеркало холодный взгляд: — Отвали, я сказала, иначе так заору, что вся гостиница сбежится! Пошел вон, скотина! — затем лицо ее исказила гримаса беззвучного истерического крика.