Забытые пьесы 1920-1930-х годов

КИРШОН Владимир Михайлович (1902–1938) родился в Нальчике. Отец его был известным в Петербурге адвокатом, специалистом по так называемым рабочим делам, успешно выступал на процессах революционеров. Мать, происходящая из крестьян, окончила Бестужевские высшие женские курсы, работала фельдшерицей. Юноша, выросший в семье, симпатизирующей большевикам, уже восемнадцатилетним вступил в РКП(б) и вскоре был командирован в Москву, на учебу в Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова. После его окончания преподает в Совпартшколе в Ростове-на-Дону. Общественный темперамент и организационные способности Киршона приводят к тому, что, когда в 1923 г. в Ростове была создана РАПП (пока что — Ростовская Ассоциация Пролетарских Писателей), он ее возглавил. Логичным стал и его переход в Отдел агитации и пропаганды Донецкого комитета РКП(б).

Начинал Киршон традиционно — как поэт, но сразу же пришло и увлечение театром (ранние его сочинения в духе времени были сатирическими агитками). В 1925 г., возвратившись в Москву, работает как журналист. Болезнь заставляет молодого человека уехать в Кисловодск. Здесь, вместе со школьным товарищем, студентом-медиком А. В. Успенским, он сочиняет пьесу, принесшую ему известность, — «Константин Терехин» («Ржавчина»). Пьеса шла и за рубежом — во Франции, в Германии, Англии и Америке.

Один из деятельных руководителей РАПП (теперь уже — Российской Ассоциации Пролетарских Писателей), активный деятель Реперткома, Киршон стал влиятельным гонителем «попутчиков» и успешным автором, Появились пьесы «Суд», «Хлеб», «Рельсы гудят», «Чудесный сплав» и др., которые широко шли по стране. Но линия партии сделала еще один поворот, и гонения обрушились уже на самого Киршона. В 1937 г. на общем Собрании драматургов ленинградского отделения ССП, когда развернулась травля Афиногенова и Киршона, Н. Ф. Погодин говорил: «Я могу рассказать, как я начал писать. Шел как-то вечером, смотрю, афиша — „Рельсы гудят“ Киршона. Я знал его по Ростову. Думаю, что если такой дурак, как Киршон, написал, то и я напишу. <…> Я пошел и написал „Темп“, лучше или хуже, вы видели» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 2. Ед. хр. 256. Л. 193–194).

Спустя еще три десятилетия Киршон обрел новую известность как один из активных идеологических противников М. А. Булгакова. Судьба его самого оказалась не менее трагичной. В 1937 г. Киршон обвинен в троцкизме, арестован и в 1938 г. расстрелян. Все его сочинения запрещены. Пьеса «Константин Терехин» («Ржавчина)» осталась самой яркой вещью драматурга.

УСПЕНСКИЙ Андрей Васильевич (1902–1978) — еще один литератор в ряду тех, кто оставил врачебную карьеру для литературной. Родился в Маньчжурии, затем семья вернулась в Россию. Среднюю школу окончил в Кисловодске. «В 1919 году при белых вел среди молодежи пропаганду советской власти, дважды был арестован контрразведкой», — сообщал Успенский в автобиографических заметках (1934). Поступив в 1921 г. в Харьковский медицинский институт, одновременно ежедневно печатал фельетоны в газете «Харьковский пролетарий». Пьеса «Константин Терехин» («Ржавчина») (1926), написанная Успенским вместе со школьным товарищем В. М. Киршоном, стала его первой крупной драматургической вещью, ее театральный успех определил дальнейший путь молодого человека. В 1927 г., на волне общественного резонанса, вызванного «Ржавчиной», Успенский переезжает в Москву.

Следующей пьесой литератора стала комедия «Поединок» (1930), за которой последовали «Молодой человек», «Жили три друга», «Наследники» (совместно с А. Я. Бруштейн), «Анка», «Навстречу жизни», инсценировка тургеневского романа «Дворянское гнездо» (в соавторстве с И. В. Штоком) и др., но даже самое популярное из сочинений Успенского, комедия «Девушка с веснушками», прошедшая на сценах 120 театров страны, заметного следа в отечественной драматургии не оставила. Человек средних литературных способностей, но, по-видимому, с практической сметкой, Успенский прожил неяркую союз-писательскую жизнь — с готовностью включиться в очередную тематическую кампанию с непременным отдыхом в Малеевке и Дубултах, хлопотами о путевках, пайках и льготах, но тем не менее репутацию не запятнал.

Был дружен с Афиногеновым (в драматургическом семинаре которого занимался) и Киршоном, вместе с ними участвовал в организации Союза советских писателей (секции драматургов). «…Я знаю среди своих знакомых три-четыре человека подлинно мне интересных как человеческие образцы — и среди них двое драматургов — ты и Киршон», — писал Успенский 24 мая 1934 г. Афиногенову (РГАЛИ. Ф. 2172. Оп. 1. Ед. хр. 210. Л. 5). Спустя три года за дружбу с Афиногеновым и Киршоном Успенскому пришлось оправдываться на собрании московских драматургов, где обличали обоих недавних лидеров. На фоне выступлений прочих участников (таких, например, как Б. В. Алперс) речь Успенского выглядит сдержанно-корректной. «Афиногенов предложил собираться, чтобы вести исследования по драматургии классиков и для того, чтобы коллективно писать пьесу — обсуждать сюжет, различные вариации его, обдумывать методы обрисовки характеров <…> вырабатывать точный и четкий сценический язык и т. д. <…> Мы написали первый акт коллективной пьесы, а дальше работа наскучила. <…> Все мы порядком друг другу надоели. <…> Я пришел к Афиногенову и заявил, что я ухожу. <…> Семинар распался и больше не собирался», — рассказывал Успенский (цит. по: Стенограмма собрания московских драматургов 3 мая 1937 г. // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 2. Ед. хр. 223. Л. 48). Что же до отношений с Киршоном, то Успенский сообщил, что они были «товарищи по детству, учились в одной школе. <…> После постановки пьесы („Константин Тере-хин“. — В. Г.) в Москве я переехал в Москву, но совместной литературной работы у нас больше не было и личная связь тоже сразу ослабела. <…> Это произошло потому, что у меня были некоторые личные обиды на Киршона, а также потому, что в нем стало замечаться равнодушие и пренебрежение к старым товарищам…» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 2. Ед. хр. 223. Л. 46). Сам Успенский травли и репрессий, по всей видимости, избежал.

Сохранившиеся реплики драматурга свидетельствуют о том, что порой он понимал, на что уходит жизнь.

ШКВАРКИН Василий Васильевич (1894–1967) родился в обеспеченной дворянской семье. Известно, что юношей он увлекался историей (не случайно его драматургическим дебютом стала пьеса «В глухое царствование, или Предательство Дегаева», получившая вторую премию на конкурсе исторических пьес 1925 г.). Год учился на филологическом факультете Московского университета. Перед революцией он — вольноопределяющийся уланского Волынского полка в Кирсанове. Сохранилось удостоверение, выданное Правлением суконных фабрик Симбирского группового объединения Республики в том, что молодой человек «состоял на службе Правления с 18-го ноября 1919 г. по 10 июня 1920 г. в должности старшего делопроизводителя, а с 10-го июня по 22-е августа 1920-го г. в должности И. О. Управляющего делами, и возложенные на него обязанности исполнял аккуратно, с полным знанием порученного ему дела».

Справка заканчивается сообщением: «Мобилизован в ряды Красной Армии» (ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Ф. 480. Оп. 2. Ед. хр. 128. Л. 1. 19.XI.1920 г.). Дальше были чтение лекций на Курсах красных офицеров, работа в Отделе по ликвидации неграмотности в Симбирске, служба в Госбанке. Похоже, что в эти годы выбирать молодому человеку не приходилось. «Сомнительное» социальное происхождение определило немало в судьбе будущего драматурга.