Пьесы

Д о м н а. Нет, не давала.

Н и к и т а. А у него овес в кузне. Поняла?

Д о м н а. Да ты что, Никита? Ты что говоришь? Игнат сроду не позарится на чужое.

Н и к и т а. И я бы головой поручился, да ведь глаза свои не выколешь!

Д о м н а (задохнувшись). Неужто… неужто он мог, а? Неужто посмел?

Н и к и т а. Не растерялся полчанин! И то сказать: времена голодные, трудные. Даровой мешок зерна не обременит.

Д о м н а. Погоди, Никитушка, погоди, не горячись. Вдруг ошиблись? Человек, поди, ни сном ни духом не знает.

Н и к и т а. Овес на трудодни не выписывала. Так? Старых запасов у него быть не могло. Гринька-то у тебя жил. Вот и смекай.

Д о м н а. Это что же получается? Мы ради баб да сирот добрым именем рискуем, а он о брюхе своем печется?

Н и к и т а. То-то и оно. Ведь я на него как на себя полагался. Слышь, Домна, все-таки солдат. Давай уж на первый раз простим?

Д о м н а. Не будет этого! Не будет! Один украл, другой украдет, от колхоза рожки да ножки останутся! Нет, жуликам пощады не будет!

Н и к и т а. А с привезенным зерном как быть?

Д о м н а. Раздадим, пока Лужков не пронюхал.

Н и к и т а. Мировая ты баба, Домна Сергеевна! Моей бы Клавке у тебя поучиться!

Д о м н а. Ты Клавдию не хули. В ту уборочную две похоронки враз получила — на отца и на братца. А с трактора не сошла. Сидит за рулем — глаза белые, дикие, кровь на губах — крик закушен. Даже выреветься не дали: страда шла. Нет. Я про Клавдию худо не скажу. Хоть и своевольная, а человек безотказный. (Уходит.)

Н и к и т а. Та не баба, которая отказывать не умеет.

Появляется  Л у ж к о в, он тащит на плече сломанный велосипед.

Л у ж к о в. Только выехал — вилка сломалась. Кузнецы где?

Н и к и т а. Вас бы не было, я бы и про вас не знал.

Л у ж к о в. А это что за мешок?

Н и к и т а. Домна считает — краденый.

Л у ж к о в. Овес. Ну ясно: с Лебединой протоки. Кто отличился?

Н и к и т а. В кузнице нашли. Под кучей хлама.

Л у ж к о в. Солдатский. Стало быть, ваш или…

Н и к и т а. Я на чужое не падкий, товарищ Лужков. Я не такой, как у вашего отца дети.

Л у ж к о в. …или Мантулина. Ладно, выясним. А на подводе зерно откуда?

Н и к и т а. Откуда как не с элеватора? Домна на трудодни выписала.

Л у ж к о в. На трудодни?! Вы в своем уме? Немедленно, слышите, немедленно отвезите обратно! В других колхозах семян не хватает, а вы — на трудодни. Додумались же!

Н и к и т а. Мне что, я человек подневольный.

Л у ж к о в. Сейчас каждое зернышко на вес золота!

Н и к и т а. А колхозник на какой вес? Неужто он горстки зерна не стоит? Или так: умер Максим, ну и пес с ним? Зароют, а я к его бабе салазки подкачу.

Л у ж к о в. Вы на что намекаете?

Н и к и т а. Кого касается, тот поймет. Шумнешь в районе — обо всех твоих художествах расскажу! Одни воюют, Родину защищают, другие в тылу по бабам шастают! Сказывали мне, как ты в моем огурешнике… от собак прятался!

Л у ж к о в. А я и не скрываю. Я хотел жениться на Клавдии Марковне.

Н и к и т а. При живом-то муже? Каков гусь! А ему такое дело доверили!

Л у ж к о в. Я ничего дурного не сделал. Могу отчитаться перед кем угодно.

Н и к и т а. И о том, что пуговицы у меня терял, скажешь?

Л у ж к о в. Не утаю, будьте уверены.

Н и к и т а. Жалко мне тебя, губошлепа! Ладно уж, промолчу. Но и ты никому не сказывай!

Л у ж к о в. А вы не жалейте. Я не боюсь отвечать за свои поступки. И покрывать вас не стану. Если бы только вам трудно было, а то все одинаково бедствуют!

Н и к и т а. Ну шумни, шумни, ежели партбилета не жалко. (Уходит.)

Входит  И г н а т  с  с ы н о м. Увидев мешок, Игнат заносит его в кузницу. Л у ж к о в  заходит следом.

Л у ж к о в. Ваш мешок?

И г н а т. А то чей же?

Л у ж к о в. И овес ваш?

И г н а т (удивленно). Само собой.

Появляется  Н а д е ж д а.

Г р и н ь к а. Тять, а ведь он с умыслом тебя спрашивал!

И г н а т. Догадываюсь.

Н а д е ж д а. Я где-то здесь топор оставила.

И г н а т. Ты уж не первая пропажу ищешь. Товарищ Лужков тоже принюхивается: не пахнет ли вором.

Лужков пересыпает овес из ладони в ладонь, Гринька вяло стучит по наковальне.

Л у ж к о в. И чего вы хорохоритесь? Ведь я знаю, вы этот овес на Лебединой протоке взяли. У сеяльщиков.

Н а д е ж д а. Эх, Игнат, Игнат! На что польстился!

Г р и н ь к а. Неправда, неправда! Он этот овес с войны принес!

Л у ж к о в (иронически). Очень убедительная версия!

И г н а т. С войны, так точно! Лежал во время привала на овсище, нажелудил и таскал, пока домой не вернулся.

Л у ж к о в. А кто подтвердить может, что вы с овсом вернулись?

В кузницу набивается народ: Д о м н а,  Н и к и т а,  к о л х о з н и ц ы.

Г р и н ь к а. Тятя, он что городит, а?

И г н а т. Пускай городит. Язык без костей.

Л у ж к о в. Так кто же?

Г р и н ь к а. Я, я подтверждаю!

Л у ж к о в. Ты не в счет. Ну?

И г н а т. Да вот Никита. Помнишь, Никита? Ты же должен помнить!

Н и к и т а. Нет, верно, запамятовал.

И г н а т. Счеты решил свести? Цена не равная, Никита!

Д о м н а. Как ты докатился, Игнат, до этого? Стыдобушка! Вдов и сирот обираешь!

Г р и н ь к а. Врешь, все врешь! Никого он не обирал!

Л у ж к о в. Придется протокол составить. (Достает из полевой сумки карандаш, блокнот. Пишет.)

К л а в д и я. Кому верите, люди, Никите? Да он родного отца на плаху отправит, ежели тот ему на мозоль наступил! Не знаете, будто?..

П е р в а я  ж е н щ и н а. Отца — пусть. А Игната за что? Делить им некого.

К л а в д и я. Меня, меня к Игнату приревновал!

Н и к и т а. Если уж приревную, так не к Игнату! Сама знаешь, кого во время войны привечала.

Л у ж к о в. Зачитываю протокол. «Настоящий в том, что третьего июня тысяча девятьсот сорок шестого года гражданин Мантулин Игнат Арсеньевич совершил кражу одного мешка колхозного овса. Мешок был похищен с поля и спрятан в куче железного хлама. Розыск произведен в присутствии свидетельницы Решетовой Надежды Евграфовны». (Надежде.) Подпишите.

Та подписывает.

Л у ж к о в (Игнату). Теперь вы.

Игнат растерянно вертит карандаш, другой рукой гладит плачущего Гриньку.

И г н а т. Люди… люди! Разве я лиходей какой?

Н и к и т а. Признайся, Игнат, зерно-то, может, для солонцов позычил? Тогда вина твоя как бы и не вина.

И г н а т (рванувшись к нему). Иуда! За сколько сребреников жизнь мою продал?

Женщины разнимают их.

Ну ладно, ворочусь из района — тесно тебе на земле покажется, сволочь!

К л а в д и я. Не верю! Хоть убейте, не верю!

Д о м н а. Суд разберется. Если невинный — первая в ноги брошусь. А если грех за душой, знай: за сыном присмотрим. С пути не дадим сбиться.

Л у ж к о в. Велите лошадь запрячь, Домна Сергеевна!

Никита между тем выскользнул на улицу.

Н и к и т а (с улицы). Кирька! Сворачивай сюда! Для арестанта лошадь требуется!

Г р и н ь к а (услыхав это страшное слово). Тятя! Тятенька, за что они нас, а? За что-о-о?

К л а в д и я. Если Игнат не честный, то кто же честный из нас?